Онлайн книга «Сестра милосердия»
|
— Это всегда на войне: ты отступаешь — неважно, грузины или абхазы, а потом «сажаешь» снаряд в блиндаж. Когда артиллерия имеет координаты, она накроет, — не унимался Василий. — Слушай, Лександр Махеронский, скажи, как насчёт побухать? — Этого добра у меня навалом! Василий раскрыл рюкзачок, из которого торчали горлышки бутылок. — Грузинский! После застолья Василий Забетович убедил командира рыть блиндажи и поверху уложить брёвна в четыре наката. А между накатами — ветки и землю. И это спасло, потому что неожиданно Ахбюк обстреляли из миномётов. Один из снарядов зацепился за ветки, и его осколки пошли в накат блиндажа, в котором засел взвод Василия. — А если бы один слой брёвен? Все брёвна на нас бы посыпались! И придавило б, — сказал Василий Забетович. — Ну Макеронский! — уже по-доброму смеялись однополчане. Напротив их блиндажа метрах в тридцати находился грузинский блиндаж. На Ахбюк поднялись казаки. Взвод. Откуда они взялись, неизвестно. Из какого батальона — тоже. Может, сами по себе пришли. Говорят: — Где свободный блиндаж? Василий: — Что значит — свободный? — Ну грузинский. Вася: — Грузинский вон там, — показал за тридцать метров. — Но не ходите ни в коем случае туда. — Почему? — Понимаешь, ведь грузины знают… У казаков поднялся гвалт. Одни считают, что нужно занимать блиндаж, другие — что ни в коем случае. Атаман, коротыш с длинными усами, в кубанке и галифе, говорит: — Пойдём! Вася: — Пацанов не бери! Атаман упёрся: — Ты чё, центровой блиндаж, — успел разглядеть. — Классный! Просто квартира. Казаки посмеялись над Василием и пошли размещаться. Два дня не прошло, как падает миномётный снаряд прямо у входа в этот блиндаж. Одному голову осколком срезало, другому голову располовинило, третьему — в сердце… Атаман выжил. Василий подходит к нему, топорик в руке держит: — Тебя убить надо! Что натворил… Тот видит: абхаз на пределе. Ещё зарубит! Ногами-ногами. Ни один казак не поднялся защищать батьку. Василий ударил топориком в отброшенное взрывом бревно: — Ведь не самому рыть-то! Сказал бы: «Ройте». Ведь вас человек тридцать. И вырыли б… Вытащил топорик. — Вась! Ты чего? — встретили его во взводе. — Медведь в старости и на муравьёв кидается, — ответил Василий. На другом конце сопки тоже залезли в грузинский блиндаж. И попало прямо в блиндаж. Пробило брёвна… Собирали по частям по всей сопке… Пять человек сидело в блиндаже, а раскидало на сотню метров. — Уроды! — ругался Василий. — Сколько людей положили… 3 Приехав в Гудауту, Наташа перешла жить на квартиру к Сергею. Её прежние мысли, что с мужчиной на войне недопустимы отношения, как бы отошли в сторону. Семьёй жили её брат и сестра — пусть и не на передовой, но спускаясь на смену. Теперь семьёй жили Сергей и она, не появляясь на передовой. Но всё равно Наташу тянуло в батальон. Сергей отговаривал: — Снова под пули? — Ты еле пришла в себя! — убеждала Неля Борисовна. — Натулечка! В твоём батальоне всё хорошо… Тебя там помнят, — говорила Лиана, которая встречалась с приезжавшими с фронта. Лиана даже самой близкой подруге не могла рассказать о том, что с ней произошло, когда она возвращалась с Камана. Ничего не знали ни Анатолий, ни Люда, решив, что их медсестре, как и Наташе, следует передохнуть. Поэтому неожиданным показалось поведение Лианы. Однажды во время обеда, когда в столовой ел Гожба — он только что пригнал «КамАЗ» с оружием (в то время за деньги покупалось не только стрелковое оружие, но и бронетехника), — привели кормить арестантов. Лиану как сорвало в зал. Она закричала: — Дайте мне автомат! Я эту сволочь пристрелю… Заметалась. Подскочила к абхазу, охранявшему задержанных. Схватилась за приклад: — Дай! Охранник оттолкнул. Она — снова вырывать. Тот — отбиваться от Лианы. Гожба ел щи и хладнокровно наблюдал. — Что тут? Что тут? — выскочила из раздаточной Неля Борисовна. Она заметила, как спиной прижался к стене длинноволосый прыщавый парень. Тут же под столом прятался другой волосатый. Она: — Что-то знакомое… Павел, — узнала в прижавшемся отца Дианы. Лиана вырвала автомат. Направила на парня: — А ну, скот, на колени! Тот затрясся. Упал. — Ползи! В этот момент охранник с Нелей Борисовной уже вырывали у Лианы оружие. Гожба вскочил. Прогремела очередь. Все замерли. Павел трясся, падая на колени и вставая. Пули ушли в пол. Гожба в несколько прыжков подскочил к Лиане. Автомат вырвали. — Сволочь! Ты знаешь, что ты наделал! — Лиана ногой ударила Павлу между ног. Того согнуло. За волосы Лиана вытащила из-под стола другого волосатого. — Она с ума сошла! — не кричал, а дико ревел тот. Лиана била одного волосатого, другого. Через минуту её, обессилевшую, вытащили на улицу. — У неё жар! Жар! — трогала лоб Неля Борисовна. — Это они? — Они! — сгибаясь от внутренней боли, не кричала, а стонала Лиана. Гожба вернулся к охраннику: — Кто это? — Мародёры… — ответил охранник. — Шли за нашими и грабили… Гожба, проходя мимо Павла, заехал ему под дых — тот сполз по стене. Другого за шиворот подтянул к себе: — Хочешь, скальп сыму?! Тот не заорал, а завизжал. — Только не убивай! — подскочил охранник. — Мне мертвяки не нужны… По Гудауте быстро разнеслась весть о женщине, которая хотела пристрелить мародёров. Но истинной причины никто не узнал. Только Наташа проговорила: — Я теперь всё поняла… Но о том, что в числе насильников оказался отец Дианы, не могла и подумать. Неля Борисовна об этом умолчала. 4 Сергей держал в тайне от Наташи наступление на Сухуми. Она не знала, что Воронеж в первых колоннах перешёл вброд Гумисту — им владела одержимость что-то сделать. Анатолий с Людой входили в город с другой стороны, через Кяласур. Василий Забетович — с Яштухи, селения в предгорной части Сухуми по дороге на Шрому. |