Онлайн книга «Отравленная страсть»
А задача мужчины – влюбить ее в себя. Влюбленная женщина совсем не то, что просто любимая. Попомните мои слова. – Любимая, влюбленная, – я вслушивался в новый смысл заезженных слов и, кажется, понимал старика. – А как ее в себя влюбить? – Вот, видите, в чем недостаток молодости. Вы еще не знаете, как это делается. А опытный мужчина, если он добрый и щедрый и по-настоящему любит, добьется взаимности очень быстро. – Ну, он же… некрасивый. – С чего вы взяли? – Седой уже. Ладонь вахтера прошлась по белому ежику волос, губы усмехнулись. – Это не столь важно. – А что важно? – Отношение к женщине. – Отношение… – Я хлебнул чай, попробовал варенье. Кисло-сладкое, в самый раз. И тут же вырвалось: – Но я же люблю ее! – А в чем это выражается? – Я хочу ее, – выдохнул я и отвел глаза. – А до встречи с ней вы никого не хотели? – Почему? Да я… почти всегда хочу. – Значит, вы всегда влюблены? – Нет. Это на уровне физиологии. – Вот именно. Гормоны, мужские гормоны играют. Так, может, и сейчас у вас не любовь, а так… – Нет, сейчас совсем по-другому. Я все время о ней думаю, я… я сгораю от любви. – Или от ревности? – От ревности тоже, – согласился я. Вахтер усмехнулся: – Этим молодежь и отличается от стариков. У вас – огонь, у нас – пепел. Эх, пойду-ка я за водичкой схожу. Ночь еще долгая впереди. Он взял чайник и заковылял по коридору. – Франц Оттович, давайте помогу, – запоздало предложил я. – Нет, мне все одно в туалет надо. Ты за дверью пока пригляди. – Хорошо. Не беспокойтесь. Оставшись один, я вспомнил разговор Калинина по телефону с неким Петром Кирилловичем. Левые автомобили. Вот, оказывается, как делают деньги чиновники. Калинину угрожали, ссылаясь на Отара Тбилисского. А фамилия погибшего Андрея – Воробьев. Много нового я узнал из случайно подслушанного разговора. Надо записать, пока не забыл. Я взял маленький листочек со стола и написал: «Отар Тбилисский. Андрей Воробьев. Петр Кириллович». Хотя фамилия Калинина и без того слишком хорошо врезалась мне в память, я приписал и ее. Из коридора послышались шаги вахтера. Объяснять свои записи постороннему человеку не хотелось. Я торопливо согнул бумажку и сунул в кошелек. Как только старик включил чайник, я поспешил распрощаться. Утром меня разбудил стук в дверь. – Заколов, вас к телефону, – услышал я голос Франца Оттовича. Меня как пружиной подбросило с кровати. Женя! Я напялил штаны и стремглав пронесся по коридору. За спиной затихал хриплый голос вахтера: – Я уже собрался уходить, а тут звоночек. Вас… Меня умиляло, что семидесятилетний человек ко всем студентам обращался на вы. Он еще что-то объяснял, но я уже схватил трубку: – Женя! Привет! Трубка дышала тишиной. Я различал даже звук разлепляющихся губ. – Привет, Заколов, – раздался в телефоне неуверенный голос. – Но это не Женя. Я – Ирина. Глебова. – Да. Ира. Здравствуй. – Я вмиг стух, словно из меня выпустили пар, и попытался оправдаться: – Тут мне неправильно сказали… – Ничего я не успел сообщить, – шипел рядом недовольный вахтер. – Евгению я бы узнал. – Быстро бежал, почти летел. Отдышался? – иронично поинтересовалась Ирина. Затем в ее голосе проявились твердые нотки преподавателя: – Я вот к тебе по какому вопросу звоню. Не мог бы ты сегодня подучить меня водить машину? – Да, конечно. – Сегодня суббота. У тебя, наверное, какие-то планы? – Нет. Никаких планов, – промямлил я. – Когда сможешь приехать? – Могу сейчас. – Приезжай. Я жду. – Хорошо. Возникла пауза. Никто не клал трубку. – Ну, до встречи! – бодро воскликнула Ирина. – До встречи, – тусклым эхом отозвался я. Ирина встретила меня в машине. Она посигналила, когда я попытался сунуться в подъезд. – Теперь я буду учиться как следует. Чтобы от тебя не зависеть, – сразу заявила она. – Ты у нас человек занятой. Нарасхват, можно сказать. – Почему? Сегодня я совершенно свободен. – Правда? – Конечно. Невнятная напряженность между нами исчезла. Ирина улыбнулась: – Давай я сама попробую со двора выехать. – Давай, – согласился я. – Только делай все по моей команде. – Хорошо. – Она пристально взглянула на меня и, не отводя глаз, прошептала: – Иногда, когда мной командуют, это так приятно. Мы колесили по тихим субботним улицам. Управление автомобилем давалось Глебовой все лучше и лучше. Я мог отвлечься от дороги. Глаза невольно косились на Ирину. На ней был летний сарафан и простенькие босоножки. Съехавший к талии подол она не поправляла. Обнаженные гладкие ноги от щиколоток до середины бедра казались просто идеальными. Их матовая белизна на фоне черных ковриков явно возбуждала меня. Я поймал себя на мысли, что сдерживаю желание прикоснуться. Когда она переключала скорости, верхний край сарафана оттопыривался, и мои глаза нагло лезли в образовавшуюся щель. Прическа Ирины обрела непривычную пышность. Видимо, она с утра помыла волосы и уложила феном. Легкий запах духов, исходящий от нее, особенно ярко ощущался в салоне нового автомобиля. Ногти на руках и ногах были покрашены в розовый цвет, чего я раньше не замечал. А может, не обращал внимания. Все это заставило меня сомкнуть колени и положить сверху руки. Я стеснялся неконтролируемого возбуждения. – А теперь куда? – спросила Ирина, затормозив на светофоре. – Что? – встрепенулся я и посмотрел на дорогу. – Ты командовать будешь? – У тебя уже так хорошо получается, что я могу поспать. – Тоже мне учитель. А если бы я на занятиях спала? – Спала? С кем? – неожиданно вырвалось у меня. – Ишь ты! Разговорился, наконец. – Ирина от души рассмеялась. Светофор переключился. Я монотонно приказывал: – Зеленый! Сцепление. На первую. Плавно отпускаем. Ирина тронулась и озорно сообщила: – А теперь я буду командовать. Мы едем на пляж, купаемся и загораем! Я высунул ладонь в окно. Солнце явно припекало. От ночного дождя не осталось и следа. – День будет жаркий, – решил я. |