Онлайн книга «Отравленная страсть»
– Следователь районной прокуратуры Татьяна Витальевна Воронина, – представилась гостья. – Веду дело Воробьева. Такого начала я не ожидал. Сцепил руки, чтобы унять волнение. В груди неприятно засосало. – Сидите! Вставать не нужно! – вновь оборвала мой порыв Воронина. Я невольно подчинился. Она шагнула в одну сторону, затем в другую. Так и делала по три шага, то влево, то вправо, как заведенная. Механический маятник какой-то, а не женщина! – Я к вам приехала, чтобы задать несколько вопросов по интересующему меня делу. Вы догадываетесь по какому? Она на мгновение застыла и тут же продолжила движение. Мне оставалось только крутить головой, следя за ее перемещениями. – Так вот, меня интересует следующее. Где вы находились позавчера ночью? Я наконец пришел в себя и понял, что история с вывезенным трупом Андрея Воробьева серьезно осложнилась. Утром в автомобиле покопались милиционеры, а сейчас передо мной следователь прокуратуры. Что ей известно? Как себя вести? Я сижу, а следователь стоит. Она выше меня, и тем самым стремится подавить. Да еще постоянно маячит перед глазами, создавая ощущение монотонности и внушая смирение. Может, их так учат? Нет, мне это не нравится! Надо сломать навязанный ритм, изменить ситуацию. – Простите, вы следователь Воробьева? – Я намеренно ошибся. – Я Воронина Татьяна… – Ах, да! – перебил я. – Воронина, которая ведет дело некоего Воробьева! Меня всегда удивляло, почему так много птичьих фамилий. – Что? – Я говорю, что на каждую птицу есть своя фамилия. – Я резко встал и зашагал, как и она, по два-три шага влево и вправо. Левая рука, согнутая в локте, легла на поясницу, а правая назидательно покачивала пальцем. – Вот смотрите. Скворцовы, Орловы, Воробьевы, Снегиревы, Воронины, наконец. Ну, кто там еще? Куликовы, Чайкины, Филины, Журавлевы. Да взять хотя бы домашних птиц, Гусевы, Уткины, Курочкины. А если разделять по полу, то, пожалуйста, еще и Петуховы, Селезневы. Ну вот припомните любую птицу – обязательно есть соответствующая фамилия. Причем распространенная. А некоторые даже и не переиначивают – Лебедь, Кулик, Орел, Беркут. Как говорится, что слышится, то и пишется. Ну почему так? Люди мечтают летать? Результата я добился. Ошарашенная следователь застыла на месте и вдумчиво смотрела на меня. Она сосредоточенно переваривала информацию и как школьница искала ответ на поставленный вопрос. Девчонки – они все такие. Задаст им учитель вопрос, они думают над ответом. Волнуются, ищут истину, надеются получить знания и стать умнее. А нет чтобы задуматься над самим вопросом. Почему он такой, а не другой? А может, я бред несу? Ведь я с таким же успехом мог спросить про Зайцевых, Медведевых, Волковых или про Карповых, Ершовых, Щукиных. Короче, можете сами проверить. Спросите с умным видом любую девушку, почему в солнечной системе девять планет, а не десять или восемь. Она наверняка задумается. Ответ, конечно, не найдет, но будет настойчиво дергать за рукав и просить: объясни, объясни. А планет этих может быть и восемь. Я, честно говоря, не помню. Пока Воронина думала, я успел собраться и почувствовал себя с ней на равных. – Действительно, подобных фамилий много, – наконец произнесла она, – но лучше поговорим об этом позже, а сейчас… – Да вы садитесь! И она села за стол. Как по команде. Во как! Я тоже плюхнулся напротив нее. Вздохнул, подпер руками подбородок и улыбнулся: – Так о чем вы хотели поговорить, Татьяна Витальевна? – Вообще-то сегодня выходной, – она почти извинялась. – Точно, выходной! Да и вечер уже. Что же вам дома не сидится? – Но поступила информация… – Да бог с ней, информацией, – нагло прервал я. – Потерпит до понедельника. Семья важнее. Я опустил глаза на правую руку женщины. Обручального кольца не было. Воронина обхватила пальцы левой ладонью, сцепленные руки юркнули под стол. – И все-таки мне важно знать, где вы провели позавчерашнюю ночь? – Да здесь. Вот на этой кровати, – я ткнул пальцем за спину. – Кто это может подтвердить? – Мой сосед, Александр Евтушенко. Он спал там. – А еще кто-нибудь видел вас в это время? – Да в чем, собственно, дело? – В тот вечер был убит гражданин Воробьев Андрей Иванович. Вы его знали? – Нет, откуда! Я в этом городе две недели. Еще мало кого знаю. – Есть основание полагать, что тело Воробьева было вывезено с места преступления на автомобиле «Волга», предположительно светлого цвета. – Прямо детектив какой-то рассказываете. – Сегодня при осмотре «Волги», принадлежащей гражданке Глебовой, была обнаружена важная улика, которая дает основания предполагать, что, возможно, преступники использовали ее машину. Выходит, милиционеры доложили о заколке в прокуратуру! Это плохо. Но ничего более конкретного у следствия, похоже, нет. Это хорошо. Я старался держаться уверенно: – Глебова, это наш руководитель практики из университета? – Да. И как выяснилось, вы, Заколов, имели доступ к ее автомобилю. И могли воспользоваться им в ту ночь. – Нет, нет. Это уже какая-то ерунда. Трупы, улики… Да, кстати! Вечером, когда я возвращался, меня видел наш вахтер. Можете спросить у него. – Уже спросила, – следователь загадочно улыбнулась. – Он видел, как вы входили после одиннадцати вечера. – Вот! Что и требовалось доказать. Ночью я находился здесь. – Вахтер видел, как вы в общежитие вошли, но… – Воронина опять улыбнулась, на этот раз по-детски радостно, – но он не видел, как вы из общежития вышли. – Спал долго, что поделаешь, – произнес я и почувствовал, как спина покрывается потом. Я уже понял, к чему она клонит. – Вахтер находился в общежитии до девяти утра. Вас он не видел. Зато вас видели еще раньше в автомобиле «Волга» совсем на другом конце города. Как вы это объясните? – Я же говорю. Франц Оттович крепко спал, когда я выходил рано утром. – Вы же только что заявили, что спали долго. – Это я про вахтера. Он спал, видимо, долго и крепко. Следователь спокойно выложила руки на стол и даже постучала ноготками. Инициатива опять была на ее стороне. – Я ведь почему решила прийти к вам сегодня, в выходной день. Вы человек молодой, учитесь в хорошем институте и, возможно, просто влипли в неприятную историю. А что, если вас кто-то использовал для своих преступных целей? А вы прикрываете этого человека и тем самым копаете себе огромную яму, в которой можете похоронить себя лет на пятнадцать. Вы понимаете, о чем я? – Честно говоря, с трудом. Где-то кого-то убили, куда-то вывезли, а я виноват в том, что спал в это время при малом количестве свидетелей. |