Онлайн книга «Отравленная страсть»
Я спускался по обшарпанной лестнице прокуратуры. Радость освобождения бесследно улетучилась. Терзали муторные вопросы. Кто? Кто мой адвокат? На какие аргументы развязно намекал прокурор? Почему в его манере общаться сквозило что-то похабное? – Заколов! – кто-то окрикнул меня сверху. Над перилами повисла Татьяна Воронина. – Ты почему не зашел? Я же просила. Точеные колбочки ног уходили под юбку. Где-то там вверху они соединялись, и мой взгляд невольно тянулся в серый туман в надежде увидеть это место. Еще неделю назад в подобной ситуации я стыдливо отвел бы глаза, а сейчас нагло пялился и испытывал лишь щекотное возбуждение. Потеря невинности словно прорвала широкую плотину и огромное озеро сдерживаемых желаний вырвалось на неизведанные просторы и устремилось к новым заманчивым горизонтам. Мир стал шире, полнее и красочнее. – Заколов, – Татьяна пригладила край юбки, – поднимайся. Мы вернулись в ее кабинет. – Рассказывай. – О чем? – Что он тебе сказал. Я постарался припомнить разговор с прокурором, но странным образом ничего в голову не лезло. Ах, да! Упоминали адвоката. – Он говорил что-то про адвоката. – Какого адвоката? – Что у меня хороший адвокат, которая нашла нужные аргументы. – Вот скотина! Кобель! – разошлась Воронина. – Аргументы, значит, подходящими оказались. Понравились ему. Ну да, она, видимо, молоденькая. А я, значит, уже… Какие же вы, мужики, сволочи! – При чем тут я? – Ты? – Она, будто очнувшись, посмотрела на меня. В холодных глазах появился и разрастался теплый туман. – Ты? Ты скорее пострадавший… Как и я… Мы оба пострадавшие. Последние слова были произнесены ласковым шепотом похотливой самки. Ну что за город? Здесь все свихнулись от любви. А от нее, как я успел почувствовать на собственной шкуре, мучений больше, чем радости. Татьяна приблизилась, толкнулась грудью в плечо, ресницы плавно опустились, затем резко вспорхнули. – А ты сильный. – Она сжала пальцами мой бицепс. Я напряг мышцы. – Ты очень сильный. – Вторая рука схватила за другое плечо и рывком развернула меня. Мы оказались лицом друг к другу, серьге глаза смотрели требовательно: – Ты хочешь сделать мне больно? Она вжалась в меня и потерлась. Я хладнокровно ждал, следователь прокуратуры все-таки. Еще недавно мы вели разговор в камере изолятора под протокол. Капризная женская ладошка скользнула вниз, пальцы просунулись под ремень, царапнули живот. Я невольно сжался, Татьяна одной рукой расстегнула брюки. Теплую набухающую плоть обхватили прохладные пальцы. Они сжимались и расслаблялись, сжимались и расслаблялись. Но недолго. Руки взлетели вверх и уверенно толкнули меня в грудь, я шлепнулся на стул. Татьяна, расставив ноги, водрузилась сверху мне на колени. Волна пряного цветочного аромата окутала меня, но расслабиться я не мог. – Дверь, – пожаловался я. – Что? – Дверь не заперта. – Так даже лучше, – шепнула она в ухо, отчего мое тело содрогнулось сладкой волной. Она тут же повторила слова, еще нежнее вжимаясь губами в ушную раковину: – Так будет лучше. Хлипкий барьер стеснительности был смятен, я уже не мог сдержаться. Ее тело извивалось, терлось, руки путали волосы, губы алчно впивались в рот. Потом она вдруг укусила меня, сильно, по-настоящему. Из нижней губы потекла кровь. Шершавый язык слизнул ее, заскользил вверх по щеке и юркнул в ухо, словно в норку. – Сделай мне больно, – шепнула она, цапнув за мочку. Я уже сам хотел этого. Я понял, что от меня требуется. Дальше руки делали все грубо и напористо. В следующее мгновение женское тело упало лицом вниз на рабочий стол. Юбка вздернулась выше пояса, пальцы сорвали белый треугольник ткани с выпуклой попы. На мягкой коже остались следы от ногтей. Стол затрясся. Что-то валилось на пол. Татьяна стонала и комкала в руках бумаги. А мне хотелось видеть ее голую спину. Форменная прокурорская рубашка вздернулась под мышки. Пальцы расщелкнули застежку лифчика, губы впились в ямку под лопаткой, ладонь сжимала трясущуюся грудь. На последнем неистовом толчке я укусил. Так она просила. На застывшей в глубоком прогибе спине между двумя дугами вмятин от зубов наливался багровый синяк. Снизу его обрамляла кровь из моей поврежденной губы. Когда все закончилось, я смущенно спросил: – Я пойду? Татьяна ерзала плечами, поправляя сбившуюся одежду. – Лифчик застегни, – деловито попросила она, подставив спину. Я посмотрел на три пары петелек: – На какую? – На среднюю. Сомкнутая белая полоска коснулась подсохшей крови под синяком. – Я пошел, – на этот раз я не спрашивал, а сообщал. – Стол поставь на место. Я поправил сдвинутый стол. Из рассыпанной стопки бумаг высовывалась прежняя фотография. На этот раз улыбающаяся в объятиях Ивана Николаевича Татьяна мне показалась не такой уж и счастливой. – Только учти! – Воронина окликнула меня у самой двери. – Это все ничего не значит. Мы закрыли дело о нападении на милиционеров. Но если нарою новые факты по отравлениям и они будут против тебя – арестую. Я еще докажу ему! Она погрозила кулачком куда-то в стену. Именно в той стороне располагался кабинет районного прокурора с широким обручальным кольцом на безымянном пальце. Как все запутано в этом мире! Насколько прекрасен и понятен мир чисел по сравнению с отношениями мужчин и женщин. На выходе я сунул дежурному подписанную прокурором бумагу. Тот бегло взглянул, мотнул рукой и вновь погрузился в разгадывание кроссворда Вот она – свобода! Для одних – праздник, для других – будни. Про эпизод с Ворониной я постарался сразу забыть. Меня не покидало смутное ощущение, что женщина использовала меня для какой-то своей личной мести. От короткого общения с районным прокурором в душе остался странный осадок. С одной стороны, меня отпустили, и надо радоваться. С другой стороны, его жесты и слова оставили ощущение чего-то неприятного и сомнительного. Одна фраза про адвоката и убедительные аргументы чего стоила. А на что намекала Воронина? Кто-то заступился за меня и содействовал освобождению? По словам следователя, это была женщина. Но кто? Ирина? Конечно она! Она была свидетелем попытки угона. Она пострадавшая. Покушались на ее автомобиль. Я пытался его отстоять. А дальше получилось то, что получилось. Я, конечно, сглупил с милиционерами, сорвался и потом на допросе вел себя как идиот. Но она молодец, выручила. Я вышел на улицу. Удлиненные тени от домов и деревьев предвещали наступление вечера. Меньше суток прошло с момента задержания, а ощущение было такое, словно я вернулся в этот город спустя месяц. |