Онлайн книга «Тайна точной красоты»
– Самые гладкие подбородки у женщин, – усмехнулся Стрельников. – У женщин, – задумчиво повторила Вишневская, глядя на фотографию. Стоячий воротник напомнил ей костюм Тани Архангельской для школьного спектакля. Она играла сказочный персонаж. Кажется, Фею. Да-да, Фею! Это был один из тех дней, когда ученики на простом примере постигают невероятную силу математики. На уроке она задала парадоксальную задачу об апельсине и земном шаре. – Представьте, что земной шар обтянут по экватору обручем и точно также обтянут апельсин. Теперь допустим, что каждый обруч мы удлиним ровно на 1 метр. Понятно, что обручи отойдут от тел, и образуется некий зазор. Возникает вопрос: в каком случае этот зазор будет больше – у земного шара или апельсина? – Конечно у апельсина! – первой выкрикнула Таня Архангельская. Ее поддержали одноклассники. – Почему? – спросила учительница. – Длина экватора земного шара порядка 40 000 метров, – демонстрировала свою эрудицию прилежная ученица. – В этом случае 1 метр ничтожно малая величина. А апельсин имеет окружность, наверное, сантиметров 30, и если к ним добавить целый метр, то очевидно, что получится огромный зазор. Валентина Ипполитовна обратила внимание, что в расчеты на бумаге углубились только Данин и Базилевич. Вскоре Данин невозмутимо сообщил: – Изменение радиуса каждого обруча будет одинаковым. – Неужели? – с нотками сарказма переспросила Вишневская. Весь класс дружно засмеялся. – То есть, ты утверждаешь, что между огромным земным шаром, маленьким апельсином и их увеличенными на один метр обручами появится одинаковая щель? – Да, – настаивал Костя. – Она не зависит от диаметра тела. Если взять горошину и Юпитер, получим тот же результат. – А что скажешь ты? – обратилась Вишневская к Базилевичу. – У меня тоже… – изумленный Феликс смотрел на вычисления. – Наверное, я где-то ошибся. Ведь это… противоречит здравому смыслу. – А между тем, результат правильный. Не надо поддаваться эмоциям. Математики должны верить только числам. Класс затих. Раскрытые рты не дышали. Тридцать пар удивленных глаз потрясенно взирали на Валентину Ипполитовну. Апельсин и земной шар – несопоставимые по размерам предметы. Длина окружности обруча для первого увеличился в три раза, а для второго – на тысячные доли процента. А щель получилась одинаковая! – Данин, напиши решение на доске, – попросила учительница. Но даже после того, как на доске появились простые формулы, из которых следовало, что изменение радиуса в обоих случаях составит 1/2?, или около шестнадцати сантиметров, многие ученики не поверили. На перемене Вишневская с улыбкой наблюдала, как Базилевич и Архангельская обмеряли связанными шнурками широкие поля и узкую тулью колпака феи, в котором Таня должна была предстать в школьном спектакле. Ее еще долго потом окликали Феей, и девочке это нравилось. – Фея – имя на букву Ф, – прошептала Вишневская. Стрельников ее не расслышал и ткнул пальцем в экран. – Вы же видите, такая борода за две недели не вырастет. – Знали бы вы, Виктор, возможности современного программного обеспечения. Сейчас не только бороду, но и третий глаз можно изобразить так, что не придерешься. Милиционер скривился, собираясь возразить, но все-таки достал мобильный телефон и нажал кнопку быстрого вызова. – Леха, ты встречался с Базилевичем. Вспомни его и опиши мне… Так… так… Клиновидная бородка на испанский манер? Ну, всё, жди, скоро спущусь. – Оперативник убрал телефон. – Была у него бородка, была. Высокий лоб учительницы пошел морщинами. – Если это не он, тогда на первый план выступает Фея… Или история с подаренными часами – правда. Вы можете это проверить? – О чем вы? Валентина Ипполитовна сообразила, что Стрельников не знаком с содержанием письма. – Феликс Базилевич подарил Михаилу Фищуку швейцарские часы, которые были на руке человека, толкнувшего меня. – Вы опять за свое, – тяжело вздохнул милиционер. – Хотя нет. Надо начать не с этого. Базилевич мог подарить Фищуку часы перед самым отлетом, чтобы запутать следствие… Прежде надо распросить Данина. Говорил он что-нибудь Фищуку про теорему Ферма или нет? – Учительница решительно хлопнула ладошкой по столу. – Вот что! Я приглашу Константина к себе прямо сейчас. На чай. Она схватилась за телефон. Дважды набрала номер. Оба раза долго слушала монотонные гудки. – Не стоит звонить, – нехотя заметил старший лейтенант. – В чем дело? – обеспокоилась учительница. Оперативник отвел взгляд. – Не хотелось вам говорить… Но, оставшись без матери, ваш математик стал вести себя неадекватно. – Что значит, неадекватно? – Хотел выброситься из окна. Что-то еще нехорошее делал. Короче, его поместили в больницу. – Какую еще больницу? – Психиатрическую. – Ну, знаете ли, это… Константин необычный человек, но он нормальный! – Это дело медицины. Мы его выпустили. Дальше не моя забота. – Вы бесчувственный человек! – Я? – Обиженный Стрельников направился к выходу, но на полпути обернулся. – У нас есть действительно серьезные проблемы. В тот день, когда вы упали с эскалатора, около метро кто-то пырнул финкой Левона Амбарцумова. Он скончался. Убийца пока не найден. Руки пожилой женщины похолодели. Она хрустнула пальцами здоровой руки, чтобы почувствовать их. – Когда это произошло? – Приблизительно в то же время, что и ваше падение. Его обнаружили, когда за вами приехала скорая. Учительница задумалась. – Это мог быть один человек. Сначала его, потом меня. Или наоборот. – Легко вы строите версии. – Мы должны вместе поговорить с Константином Даниным. Ключ к разгадке у него! Где находится больница? – За городом. – Стрельников назвал адрес. – Только я не уверен, что Данин сможет нам помочь. С ним-то и в нормальном состоянии говорить тяжело. – Помогите мне попасть в психиатрическую больницу. Вас, как оперуполномоченного, всюду пустят, а я – даже не родственница. Сами знаете, какой там режим. Стрельников некоторое время колебался, потом решил: – Попробую договориться с главным врачом. Сведу вас по телефону, а дальше вы сами. Он позвонил в управление, связался с дежурным. – Это старший лейтенант Стрельников. Посмотрите по нашей базе телефоны психушки и фамилию главврача… Записываю… Как вы сказали? – Милиционер оторвал взгляд от листа бумаги и озадаченно посмотрел на Вишневскую. Потом буркнул в трубку: – Понял, спасибо. |