Онлайн книга «Кто хочет стать президентом?»
|
Стоп, а это что такое?! – Что это за фамилия? – Новый зам районной избирательной комиссии, надежнейший человек. Мне обязан лично. Голову сложит. – Нет, что у него за фамилия? – Борис Иванович Испражненко. – Откуда такая фамилия?! – Признаться, я тоже спрашивал. Он говорит, что его предки – выходцы из Праги. Винглинский отрицательно покачал головой: – Мне кажется, Прага здесь ни при чем. Тимченко засуетился, он готов был сделать для своего благодетеля многое и нервничал, не зная, что можно сделать в данной ситуации. Олигарх подумал: чего только не случается покупать за свои деньги. – Заменить? – А что ты можешь сделать? Одно дерьмо заменить на другое? – Почему же, есть довольно приличные люди. – Какая разница… Иди переодевайся. – Что вы сказали? – Переодевайся. Поработали – теперь поразвратничаем. Как раз в этот момент приоткрылась дверь и послышались волнующие вскрики веселящихся молодых женщин, уже добравшихся до первой своей радости на сегодня – ящика «Мартини». Кандидат в мэры побледнел. – Что ты хочешь мне сказать? Кандидат приложил руку к левому отвороту пальто: – Кардиограмма. Сижу на конкоре. – Что это такое? – Кардиологи сказали: лекарство от внезапной смерти. – Так ты что, можешь тут еще и коньки отбросить?! Тимченко понял, что сделал себе плохую рекламу, и заторопился, исправляя положение: – Нет, что вы, это временно. К выборам я – огурец. Гарантирую. Я еще поживу вам на пользу. – Иди переодевайся. – Я замену привез. – Какую еще замену? – Поэта. Хорошего поэта Тальберга. Он создан для всего этого, – кандидат кивнул в сторону пьяноватого женского смеха. Винглинский махнул на него рукой. Тимченко выскользнул. Вошел Либава и, наклонившись к уху шефа, сообщил: – Приехал генерал. – Ну и что? Пусть ждет. – Тогда Курицын? – Тогда все равно. Давай прокурора. Бодрячок-прокурор, как выяснилось уже через пару минут после начала разговора, прибыл просто так – отметиться. Припасть к стопам высшего своего руководства. Никакого конкретного дела у него не было. Ездил, правда, он в командировку в Москву и слышал там какие-то слухи о каких-то перестановках в высших прокурорских рядах. – Ну спасибо, я бы сам никогда не добрался до такой информации. Особенно сидя в Москве, – сказал Винглинский. – Ты только за этим притащился? – Как же, и почтение засвидетельствовать, – стыдливо улыбнулся прокурор. Он знал, что за излишнее усердие не наказывают. – Иди переодевайся. – А? – Готовь себя к принятию удовольствий. Прокурор улыбнулся еще стыдливее. И сообщил осторожно, сопровождая свои слова благодарностями, что у него сегодня годовщина свадьбы. Всего год назад он снова женился. Женился по любви. И, что самое существенное, до сих пор супругою своею жарко увлечен. Если б не годовщина, он бы с охотой, тем более в таком кругу. – Переодевайся, слышишь? Там столько работы – я что, один буду за всех отдуваться? Курицын улыбнулся невидимым девушкам и стал пятиться к двери. – Теперь генерал? – спросил вновь вошедший Либава. – Пусть ждет. – Тогда там только Захаров. – Этот придурок? Либава вздохнул в своей обычной манере. – Давай Захарова. А генерал пусть помучается. Винглинский Кунгурова не любил и знал, что пользуется полной и давней взаимностью. История эта началась в романтические и беспредельные девяностые на знаменитой Югре, в славном ныне городе Ханты-Мансийске. Времена первых залоговых, а на самом деле – подлоговых аукционов. Огромные куски государственной собственности уходят за копейки, причем копейки, взятые в безвозвратный кредит у этого самого государства. Журналист Киселев истерически рисует на экране своих «Итогов» наиболее популярные и наглые схемы этого финансового разврата. Молодой Сережа Винглинский, начинающий бизнесмен из окружения бизнесменов, начавших чуть раньше него, обожал смотреть такие телепередачи, пытаясь как можно глубже заглянуть в честные глаза журналиста Киселева и понять, откуда он берет столько справедливого сарказма и философской грусти, ведя речь обо всех этих глобальных злоупотреблениях. Бизнесы, реально стоившие десять миллиардов долларов, уходили в руки тех, кто давал за них двести миллионов, да еще и не из собственного кармана, а из аккуратно прогрызенной дырки в бюджете. Помнится, тогда и состоялся первый разговор молодого, подающего надежды финансового волчонка с матерым уже на тот момент генерал-майором. В номере одной из ханты-мансийских гостиниц. Как раз на фоне киселевского псевдопатриотического блекокотания. Это, надо сказать, был звездный час Винглинского: он по чьим-то высшим соображениям попадал в группу «ребят», которым позволялось хапнуть небольшой нефтеносный континент вместе с трубоструктурой и всякими там качалками. Сергею Яновичу просто повезло оказаться в нужное время в нужном месте, имея при этом хорошие отношения с нужными людьми. Так выпали кости, так расположились звезды – никаких личных, реальных подвигов, никакого особого образования, никаких жертв и профессиональных мук от молодого дельца не потребовалось. Случай, правильно стасовавшиеся время и место. Не прав Прудон, не прав. Капитал есть не присвоение, как он утверждал когда-то. У нас в России все по-своему, у нас даже капитал приобретается путем распределения, как продовольственный заказ в советском НИИ. Тогда – шпроты и сухая колбаса, но почти каждому, сейчас нефтяная компания или алюминиевый комбинат, но только тем, на кого падет перст судьбы. А этот перст чаще всего растет на какой-нибудь конкретной властной руке. На него, Сережу Винглинского, пал, а ведь он только дал себе труд не побрезговать втиснуться в толпу ждущих. Кунгуров и пригласил тогда в Манты-Хансийске Винглинского, чтобы сообщить тому приятную новость. Покончив с сухой деловой частью, он не удержался от короткой проповеди, что случается с генералами, поступающими непатриотично и нервничающими от этого: им хочется оправдаться. – Ты что думаешь, я не понимаю, сколько стоит этот кусок? – спросил он строго у молодого бизнесмена. – Думаешь, я не знаю, что за него можно было получить в двадцать раз больше, как долдонит этот подлец в телевизоре? Пальцем ткнул в экран, заполненный печальным лицом Киселева. – Тут все дело в том, от КОГО можно получить в двадцать раз больше. Если отдать это не тебе с ребятами задарма, значит, подхватит Рыклин, а за его спиной уже виднеется красивый цветочек БИ ПИ. Целый кусок российской территории оказывается в полном владении иностранной компании. Не российской, ты понимаешь? За год они купят всю местную администрацию, посадят повсюду своих людей, соблазнят население своими зарплатами и – где она тогда, территориальная целостность, а? Тебе, Янович, может, это и все равно, а вот мне нет. Лучше пока поменьше бабок, но крепкая держава. Ты понял, в чем моя высшая логика? Пусть лучше этот кусок достанется своим ворам, чем иностранным монополиям. Ты ведь свой вор, Винглинский? |