Онлайн книга «Охота на изюбря»
|
Теперь уже с мест повскакали все остальные. – Сука, она мне бошку разбила! – плачущим голосом закричал курносый, обладавший, видимо, на редкость крепкой головой. Ирина бросилась было бежать, но бежать было некуда, парней было пятеро, они окружили ее и прижали к двери магазина. – Ну курва, я эту бутылку тебе в п… засуну! – Да мы тебя! Одинокая продавщица если и видела, что происходит у двери, решила не вмешиваться. – Помогите! – закричала Ирина. Но кто ее слышал? У забора с той стороны пятачка мелькнула какая-то тень и поскорее бросилась прочь, да и тень, похоже, была женская. Потные хари окружили Ирину, она отчаянно махнула «розочкой» и оцарапала чью-то руку, потом ее схватили за локоть и грубо стали драть куртку. Рядом завизжали тормоза. – Эй, ребята, как проехать на улицу Подбельского… Голос замер, и его перебил другой, знакомый: – А ну прочь все! Кто-то из парней обернулся: – Вали назад, дядя, пока не задавили… В следующую секунду раздались выстрелы. Пули зачиркали об асфальт под ногами пьяниц, звякнуло и опало стекло в витрине, мужики бросились прочь. Перед Ирой открылось пустое пространство, и на этом пустом пространстве стояла темная тяжелая иномарка, а у водительской дверцы стоял Извольский и методически всаживал пулю за пулей в асфальт под ногами ублюдков. – Ах ты гад, – не совсем убедительно воззвал пьяный голос из темноты, – брось оружие! Я участковый! Извольский повернул ствол в сторону представителя власти, тот стушевался и пропал куда-то за магазин. Из машины выскочили еще двое, очень внушительного вида и тоже со стволами. – Садись в машину, – сказал Извольский. Ирина, у двери магазина, только помотала головой. – Прекрати истерику, – закричал Сляб, – ты думаешь, я тебя тут оставлю? На даче? Когда такие вокруг бродят? – А чем ты лучше их? В темноте за магазином опять началось какое-то шевеление, Извольский кивнул, двое телохранителей отправились разбираться. Разобрались, судя по всему, быстро и эффективно: Ирина услышала чей-то короткий вскрик и характерный шлепок вялого тела о землю, глухой удар кулака. – Там участковый, – хихикнула Ирина, – смотри, никого не убей… – Мне ничего за это не будет, – сказал Извольский. – Вот именно. Ты можешь приказать убить этого милиционера с Украины, ты можешь застрелить спецназовца, и тебе ничего никогда не будет! Они остались одни у освещенного козырька. Телохранители то ли где-то притихли из уважения к шефу, то ли были заняты зачисткой места сражения. – Поехали, – сказал Сляб, – я тебе все объясню. – Что ты мне объяснишь?! – Слушай, Ира, вокруг комбината дикая склока. Меня топят третий день. Украинский опер – это еще цветочки. Ты знаешь, что тебя уже разыскивали? Не мои люди? – А кто? – Те, кто все это затеял. Ты думаешь, если они убили украинского мента, они с тебя пылинки сдувать будут? – Почему я? У тебя таких сто штук. – Это ты думаешь, что сто штук. Они-то меня лучше знают. Они быстро доперли, что тобой из меня можно веревки вить. Ирина, поколебавшись, села в машину. Откуда-то вынырнули телохранители, скользнули на заднее сиденье. – Мне надо заехать на дачу, – сказала Ира, – выключить все и запереть. Когда темно-серая иномарка вновь выползла с Подбельского на асфальтированную дорогу, она не заметила невзрачных «Жигулей», припаркованных чуть позади магазина. В «Жигулях» сидели трое, и один из них внимательно смотрел, как на фоне освещенного зала магазина на мгновение обрисовались силуэты водителя и пассажиров. – Он на водительском месте, – сказал человек. – А остальные? – Не устраивай мясорубки. Он на водительском месте. Обратно ехали молча. На улице давно стемнело, свет фар выхватывал из ноябрьской мутной тьмы то репейный куст на обочине, придавленный к земле выписывавшим кренделя грузовиком, то обсыпанную талым снегом канаву, то мерзлое мокрое белье, хлопающее на веревке среди облетевшего сада. Дорога хотя и звалась в девичестве асфальтированной, однако в целом напоминала лунную поверхность, испещренную кратерами от метеоритов. «Мерс» переваливался по ней, как утка, безжалостно царапал брюхо, Ира забилась в угол на заднем сиденье, старательно отодвинувшись от одного из охранников. Охранник был массивный, высокий и слишком походил на хозяина. Метров через двести Извольский начал приходить в себя и сделал водителю знак остановиться. Машина свернула к обочине. – Мишка, сядь за руль, – сказал Сляб. Они поменялись местами, и через мгновенье машина вновь запрыгала, как заяц по кочкам. На электронных часах, вделанных в панель, ярко светились цифры: восемь часов пять минут. Извольский вынул из кармана телефон и позвонил в РАО «ЕЭС России». Его соединили немедленно, что было неплохим знаком. – Это Извольский, – сказал он. – Я… словом, это, я опоздал… Невидимый собеседник в трубке слегка хмыкнул. – Да в общем это ваше дело, Вячеслав Аркадьевич. Я со своей стороны договор подписал, можете приехать и поставить закорючку, когда хотите. – Извините, что так получилось, – сказал Извольский. – Я… я вам потом объясню… Интересно, что он объяснит? Что он бросил все и поехал за сбежавшей от него девушкой? И что если бы он это не сделал, ее бы просто зарезали у продуктового магазина? Что это? Интуиция? Случайность? А если бы ему сказали – или Белопольская АЭС, или Ирина? Наверное, он все-таки выбрал бы АЭС, а потом выл ночами с тоски. – Я бы все-таки хотел встретиться, – сказал Извольский. – Завтра в девять устроит? Извольский скосил глаза на сжавшуюся в уголке Ирину. – А попозже? – В одиннадцать. – Добро. Извольский спрятал телефон в карман и снова посмотрел на Ирину. Заднее сиденье машины перерезал толстый подлокотник, и поверх этого подлокотника еще стояла большая потрепанная сумка. Из незастегнутого ее верха торчал уголок толстой книги и рукав зимней куртки. Ирина сидела в углу и сосала лапу, как медвежонок. Извольский спихнул сумку вниз и взял девушку за локоть. – Что с рукой? – О бутылку порезалась, – сказала Ира. Порез оказался довольно глубоким, было даже непонятно, как Ира не почувствовала его, пока не уселась в машину. Извольский наклонился и стал слизывать темную соленую кровь с узкой ладошки, жадно, как кошка лакает сливки. Ирина вырвала руку, и Сляб неожиданно легко выпустил ее, – больше всего он боялся походить на себя вчерашнего. Директор про себя подивился, как спокойно девочка реагирует на все, что случилось. Другая на ее месте билась бы в истерике. Сляб предпочел бы, чтобы Ира билась в истерике – тогда ее можно было бы обнять и пожалеть. |