Книга Дело о лазоревом письме, страница 59 – Юлия Латынина

Шаваш стал между сладкими дынями и фруктами, запеченными в тесте, вынул из корзинки семь гибких колец и стал их подкидывать. Кольца закрутились в воздухе, подобно разноцветным бабочкам. Король наблюдал за мальчишкой, разинув рот. Если бы дело было на рынке, сообщник Шаваша непременно срезал бы у него в этот миг кошелек.

– А, – сказал король, – не такое уж это дорогое дело, – подкидывать в воздух круглый прут! А вон у левой стены стоят кувшинчики: покидай-ка их!

С этими словами король подошел к стене, сгреб с полки три стоявших там вазы и стал швырять их Шавашу одну за другой – а Шаваш их ловил.

Это были ламасские вазы из собрания господина Андарза: только десяток таких ваз, может быть, и осталось по всей ойкумене, и больше этих фарфоровых вазочек Андарз любил только сына. Андарз, побледнев, положил про себя мальчишку убить, если с вазами что-то случится.

Шаваш покидал-покидал вазочки, и они остались целы. Андарз и гости стали смеяться и хлопать в ладоши, а варвара взяла зависть. Он еще не забыл, что Андарз выразил нежелание сочинить песню о своем брате. Он сгреб вазы и сказал:

– Подумаешь! Каждый может удостоиться похвалы от господина Андарза за то, что не разбил эти вазы! А вот я могу их разбить, и все равно меня похвалят!

И шваркнул все три вазы о пол.

* * *

Утром, расставаясь, Андарз подарил гостю меч старинной работы, драгоценное янтарное ожерелье, меховой плащ на златотканой подкладке, и много штук шелка и виссона.

– Все мое добро в вашем распоряжении, – сказал Андарз, – чем я, ничтожнейший, могу порадовать гостя?

В это время через двор, как на грех, проходил Шаваш.

– Господин Андарз, – сказал король, кланяясь, – подарите мне этого мальчишечку: он вчера славно меня позабавил.

Господин Андарз наклонил голову, но не посмел отказать варвару. Он подозвал к себе Шаваша и сказал:

– Я хочу подарить тебя королю Аннару: иди с ним.

– Долгового раба нельзя дарить без его согласия, – дерзко возразил Шаваш.

Король ужасно изумился:

– Что же за порядки в этой стране! – сказал он, – если человек, который вершит судьбы государства, не имеет права продать своего слугу?

А золотоволосый мальчишка упал в ноги Андарзу и запричитал:

– Никуда я не уйду от вас, господин.

Императорский наставник страшно разгневался. Он приказал выпороть Шаваша и вскричал:

– Либо ты отправишься завтра же к прекрасному королю, либо я пошлю тебя на кружевной завод, чтобы ты не думал, будто у варваров тебе будет хуже, чем у меня.

Шаваша выпороли не очень сильно. Он не спал всю ночь и думал о далеких северных варварах, которые не знают домов и земледелия, а живут в шатрах и питаются молоком кобылиц, и о княжеском городе Инехе, далеко в горах, богатом городе: склады его ломятся от награбленного и унесенного, подземелья его полны пленниками из империи.

* * *

Надобно сказать, что нрав народа очень переменчив, и прибытие варварского посольства сильно расстроило население столицы. Все доводы о покорности короля Аннара, так хорошо звучавшие во дворце, были совершенно потеряны для народа. Народу казалось, что будет гораздо лучше, если варвары будут платить дань империи, а не империя – жалованье варварам.

Народ был возмущен утратой провинции и поведением Нарая. Черт знает что за глупый народ: ведь, казалось бы, это у государя пропала провинция и налоги, – но государь был согласен с доводами Нарая. А какое дело горшечнику или башмачнику, который и за ворота квартала-то только в праздник ходит, – до провинции за речными переправами и горными хребтами?

А горшечник рыдает.

О причинах варварского посольства в городе говорили по-разному.

Рассказывали ту самую басню про Черного Бужву, который, собственно, и сдал город. Говорили также, что наместник Хамавн, идя на войну, пренебрег ежегодными церемониями в честь Бужвы и даже обозвал его «дерьмом собачьим» – и лазутчики варваров, услышав об этом, проникли в храм и принесли Бужве жертвы, умоляя о победе. Перед городским храмом росло священное дерево, отросток Золотого Дерева из императорского сада, без которого в провинциях не бывает урожаев и налогов: наместник перед бегством срубил это дерево, и рассказывали, что варвар приехал к государю за новым ростком.

Трудно сказать, было ли так на самом деле или нет, и трудно сказать, не совершил ли бог Бужва государственного преступления, сражаясь на стороне врагов империи, – но несомненно, что народ толковал в этой басне о том же, о чем советник Нарай заявил государю в простых словах: «Король понимает, что наместник налогами добудет больше, чем король – грабежом, и он готов признать над собой власть императора, если император поможет ему справиться с непокорной знатью».

Басни эти имели перед рассуждениями то преимущество, что басни рассказывали между собой и самые знатные варвары, в то время как ни один знатный варвар не повторил бы с удовольствием рассуждений чиновников.

Читатель, однако, может удивиться, почему король Аннар Рогач вздумал сватать сына за дочку Андарза, брата которого он победил, а не за дочку Нарая. Но, во-первых, у Нарая не было дочки, а, во-вторых, король Аннар был вполне варвар, то есть не обладал такой гибкостью в перемене суждений, как верховные чиновники и столичная чернь.

Андарз воевал в Хабарте: в войске короля были такие, которые сражались против Андарза, а были и такие, которые сражались в его войсках. Все они пели про Андарза множество песен, а про Нарая песен не пел никто.

Чиновники видели в Нарае нового фаворита, а в Андарзе – старого; король же, в силу своей варварской невосприимчивости, видел в Андарзе лучшего полководца империи, а в Нарае – дурака-крючкотвора. К тому же вся знать у варваров знала язык империи, а стало быть, и стихи Андарза; королю было не все равно, какие Андарз напишет про него стихи, и ему было совершенно неважно, какой Нарай сочинит про него указ.

Надо сказать, что Нарай всего этого совершенно не ожидал.

* * *

На следующее утро король осматривал город. В числе сопровождающих был Четвертый судья Нан. Король осмотрел Площадь Великого Перекрестка, где пересекались четыре дороги, идущие в Хабарту, Иниссу, Харайн и Кассандану, каждая из которых была вымощена квадратными и треугольными камнями и имела ширину, достаточную для одновременного продвижения четырех повозок, – и эту ширину она имела от столицы и до провинции на всем своем протяжении.

– Как хороши дороги империи! – восхитился король. – У нас, глупых варваров, ничего подобного. Войско, проникнувшее за пограничные укрепления, за неделю дойдет по вашим дорогам до столицы!

Короля провели на монетный двор, и он заметил:

– Вам следовало бы чеканить поменьше железных монет и побольше наконечников для стрел.

Показали и рынок: место, где товары сами находят свою цену. На рынке король заметил группу детей с ветками ивы в руках, разгонявших торговцев, и, узнав, что это дети из общества «Тростниковых стен», полюбопытствовал: