Онлайн книга «Концерт для Колобка с оркестром»
Я же в подобной ситуации начну драться, кусаться и звать на помощь. В отличие от Томочки я не испытываю тотальной любви ко всему человечеству и считаю, что желание воровать и грабить нельзя оправдать никакими обстоятельствами. Дуршлаг снова опустился на башку грабителя. – Ай! Больно, – взвизгнул вор, – вы меня убьете. – Говори немедленно, что искал! – Ой, не деритесь! Думал, Аня приехала! Я замерла с поднятым эмалированным решетом. – Кто? – Да Аня же! Это ее дом, – затараторил дядька, по-прежнему прикрывая лицо рукой, – очень уж кушать я захотел. Зашел поздороваться, вижу, кастрюлька! Заглянул – курочка, ну и не удержался! Я опустила «оружие». – Ты кто? – Альфред, муж Ани, бывший, живу в другой половине избы, ко мне вход с той стороны. – Господи, – кинулась к нему Томочка, – прости, пожалуйста! Это мы виноваты, не зашли к вам сразу, как приехали. Прояснив ситуацию, все сели за стол. – Как дела? – Томуська решила завести светскую беседу. – Кушать хочется. – Что ж дома не поел? – скривилась я. – Нечего. – Сходи в магазин. – Денег нет. – Сейчас, сейчас, – засуетилась Тамара, – чай есть, сырники. – Он и так уже курицу съел! – не успокаивалась я. – И суп разлил! – Вилка Альфред голодный! – И что? Это повод съесть чужой обед? На столе очутилось блюдо с сырниками. Решив больше не вредничать, я схватила один, откусила, пожевала, потом вскочила, подбежала к помойному ведру, выплюнула еду и воскликнула: – Томуся! Это что? – Сырник. – Но он с рыбой! – Верно, с лососем. – С ума сойти! Как только подобное пришло тебе в голову: смешать творог с горбушей? – Сама удивилась, – пожала плечами Тома, – ведь я предложила тебе с курагой или с изюмом сделать, а ты четко сказала: обожаю с рыбой. Я заморгала, вспоминая наш разговор, только я не думала, что речь идет о сырниках. – Гадость получилась, – не удержалась я. – А мне нравится, – с набитым ртом пробормотал Альфред. Незваный гость начал, с невероятной скоростью уничтожать творожные котлетки. Пока я сходила за тряпкой и собрала разлитый по полу суп, Альфред слопал все. – Тебе не поплохеет? – с изумлением осведомилась я. – Сначала почти целая курица, теперь еще и сырники с рыбой. – Нет, я изголодался сильно, чуть не умер. – Ты работаешь? – Сейчас нет. – А на что живешь? Альфред пригладил торчащие космы. – Бог посылает. Ага, удобная позиция, вот сегодня добрый Господь послал ему наш ужин. – Ну, а когда боженька забывает про тебя, чем питаешься? – С огорода. – Картошку сажаешь? – Я? Нет, конечно. – Морковку со свеклой? – Некогда. – Что же у тебя на грядках растет? – Так ничего. Мое терпение лопнуло. – Каким же образом можно получить урожай, ничего не посеяв? Альфред вздохнул. – Сигарет не найдется? Томуся протянула ему пачку. – Бери. – Спасибо. – Так чем ты зарабатываешь? – не успокаивалась я. Альфред выпустил в воздух струю дыма и с чувством произнес: – Литератора каждый обидеть норовит. Народ не понимает подлинного искусства. Кого сейчас читают? Маринину, Акунина и Виолову кретинскую! – Может, пряников хочешь к чаю? – быстро перебила Альфреда Томочка. – Такие вкусные купила! Шоколадные, мягкие, нет, только попробуй. Бедная подруга явно хотела переменить тему разговора, но бывший супруг Аньки не врубился и с тупым упорством забубнил: – Как подумаешь, какой ерундой люди зарабатывают! Та же Виолова! Посмотрел ее пасквильную книжонку, мрак! Не желая больше принимать участия в спектакле, я встала. – Пойду спать, устала очень. – Конечно, конечно! – обрадованно закричала Томуся. – Уже поздно. Соблюдая полнейшее достоинство, с абсолютно прямой спиной, я дошла до двери, потом обернулась и бесцеремонно сказала: – Альфред, мы хотим отдохнуть! Но он сделал вид, что ничего не слышит. Его толстые, усеянные веснушками пальцы методично засовывали в рот покрытые глазурью пряники. Я глянула на Томочку. Она улыбнулась: – Ступай, Вилка, а мы немного посидим. Переполненная негодованием, я ушла в свою спальню, плюхнулась на кровать и, не успев ни о чем подумать, заснула прямо в одежде. Утром меня разбудил солнечный свет. Пару раз чихнув, я потянулась, потом, повернув голову влево, открыла глаза. Остатки сна улетучились от изумления. Вместо привычного будильника передо мной оказалась стена. В ту же секунду я сообразила: нахожусь не дома, а на даче в Пырловке, и через незакрытое окно слышно, как на улице орет одуревший петух. Натянув халат, я выползла на крыльцо и всей грудью вдохнула восхитительный свежий воздух. Надо же, так близко от Москвы, а как замечательно дышится. Нет, на даче прекрасно, одна беда, умыться сложно. Вода закончилась еще вчера вечером. Пришлось скрести по дну баклажки черпаком. Многолитровый бидон мы опорожнили всего за один день. |