Книга Ниязбек, страница 29 – Юлия Латынина

Джаватхан, будучи человеком деликатным, не стал отвечать на это ругательство и поднимать публичный скандал, а подождал несколько секунд и пошел в туалет. Проходя мимо столика с охраной, он шепотом отдал распоряжение.

Джаватхану пришлось ждать минут двадцать: наконец в туалете, довольно насвистывая, появился иностранец. При виде Джаватхана он слегка насторожился, но потом, видимо, вспомнил, что за дверью его ждет целый взвод, и принялся расстегивать брюки. Джаватхан молча подошел к нему и сунул кулаком в челюсть, а когда иностранец обмяк, Аскеров связал ему руки его летним льняным пиджаком, выбил решетку и выпихнул в окно, где его и приняли пацаны в заранее подъехавшую машину.

* * *

Той же ночью иностранца вывезли в горы, в село на самой границе с Азербайджаном, где родился Аскеров и где полсела были его родственники. В этом селе Аскеров прятался во время всяких нехороших событий. За последние пять лет не было случая, чтобы жители позволили ментам проехать в село, если они знали, что те разыскивают Джаватхана.

Иностранец очнулся только под утро, немедленно начал сучить ножками и спросил Джаватхана:

– Как вы смеете! Да вы знаете, кто я такой?

Оказалось, что для такого глупого человека, как иностранец, по-русски он говорит совсем неплохо, хотя, конечно, даже дети, которые еще не служили в армии, говорили гораздо лучше.

– А кто ты такой? – спросил Джаватхан.

Он не успел навести вчера все справки, а этот вопрос его, понятное дело, очень интересовал.

– Я президент и совладелец концерна «Фарбен ИГ»! Ты знаешь, каков бюджет вашей республики? Два миллиарда долларов! А ты знаешь, сколько стоит моя компания на рынке? Сорок миллиардов!

Джаватхан посчитал в уме до сорока и присвистнул.

– Ты хочешь сказать, – спросил он, – что за тебя дадут двадцать миллиардов долларов выкупа?

* * *

Совещание у полпреда началось в семь утра.

На нем присутствовали: министр внутренних дел Ариф Талгоев, замначальника УФСБ республики полковник Геннадий Шеболев, прокурор республики Камиль Махриев, мэр Торби-калы, сыновья президента Асланова, Ниязбек Маликов и еще один человек, по имени Дауд Газиханов. Дауд был один из самых уважаемых людей в республике и трехкратный чемпион Олимпийских игр по вольной борьбе. Его пригласили на заседание потому, что начальный его капитал проистекал от торговли людьми с Чечней.

– Австрийца надо вернуть! – сказал Владислав. – И немедленно. Меня не интересует, кто это сделал и зачем. Но если будет международный скандал, я уничтожу того, кто это сделал. Все ясно?

Участники совещания переглянулись. Глава МВД глядел в рот полпреду с таким вниманием, словно тот ронял из уст не слова, а банкноты. Ниязбек раскачивался на стуле, отталкиваясь от полированного стола длинными крепкими пальцами с хищными ободками нестриженых ногтей.

– Ясно, – сказал Ниязбек, – но ты забыл волшебное слово. «Пожалуйста».

* * *

Следующий день был воскресенье, и Владислав Панков принял приглашение Ниязбека, который позвал его на шашлык. Панков надеялся, что он сможет увидеть Аминат, но все надежды полпреда рухнули, когда он увидел накрытые столы и крепких парней, сидевших под виноградным навесом.

Люди все прибывали и прибывали; приехал Арзо Хаджиев и стал с порога божиться, что не крал иностранца; приехал Хизри и стал о чем-то громко рассказывать по-аварски, и настроение Панкова окончательно испортилось, когда во двор заехал Магомедсалих Салимханов. Его смуглая кожа была ровной и гладкой, она не обгорала и не покрывалась сыпью, он был выше Панкова на голову и младше на десять лет, и Панков при виде Магомедсалиха зашелся от ревности, бессмысленной и острой, как приступ аппендицита. «А все-таки ей нравятся люди со светлыми волосами», – не очень-то логично утешил себя русский.

Панков мрачнел с каждой минутой, и он уже был готов встать и уехать, когда под навесом появился Ниязбек с длинным ковром на плече. Он двигался, как всегда, легко и уверенно, и его свежевымытые короткие волосы блестели на солнце, как скол каменного угля.

– Мы все здесь знаем и ценим Владислава Авдеевича, – сказал Ниязбек, – и мы знаем, что он еще ни разу не взял денег. Ему машину предлагали – не взял. Дом предлагали – не взял. Жене колье подарили – вернуть заставил. Поэтому я долго думал, что бы такое подарить Владиславу Авдеевичу, что он не счел бы неправильным, и я решил от всей души подарить ему вот этот скромный подарок.

И с этими словами Ниязбек положил перед Панковым свернутый ковер.

Панков резко встал с места.

– Послушай… – начал он.

Ниязбек толкнул ковер. Тот покатился, разматываясь, под ноги полпреду, и через секунду из него выкатился несколько взъерошенный, но совершенно целый австриец. Несколько секунд он обводил глазами присутствующих, а потом взгляд его остановился на полпреде.

– Это что, шутка такая, герр Владислав? – спросил он. Панков стал красным, как запрещающий сигнал светофора.

– Кто его украл? – рявкнул полпред. – Ну?

– Это неизвестно, – отозвался Ниязбек.

– Как это неизвестно, – возмутился австриец, – вот он и украл!

И его палец безошибочно ткнул в Джаватхана Аскерова.

Тот потупился, словно школьник, застигнутый за потравой варенья в бабушкином шкафу.

– Потише, – сказал Магомедсалих, – ты кого обвиняешь? Ты чиновника обвиняешь, австрийская образина! Замминистра по налогам, слышь ты?

– Вот как? – сказал австриец. – А вы что, тоже… замминистра?

– Я министр, – гордо сказал Магомедсалих, подумал и признался:

– Был.

– Donnerwetter! – вскричал австриец.

За столом послышались ленивые смешки. Хизри Бейбулатов бросил на тарелку баранью косточку, которую он обгладывал, ковырнул мизинцем в зубах и лениво сказал:

– Послушай, дорогой, чего ты ругаешься? Разве с тобой плохо обращались? Разве тебя били? Вон Слава, он когда сидел у Арзо в погребе, так у него палец отрезали. У него на глазах русских собакам скормили. – И палец Хизри указал на Арзо Хаджиева.

Австриец поглядел на седеющего чеченца с приколотым к поясу рукавом, потом на Панкова, а потом на смуглого золотозубого Хизри, который снова засунул в рот мизинец, чтобы вытащить застрявшую жилку.

– Это что, правда? – спросил совершенно ошеломленный австриец.

– Разумеется, нет, – ответил Панков, – полковник Хаджиев – командир спецгруппы ФСБ. Офицер федеральных сил.

При этом голос Панкова слегка дрогнул, но австриец, увлеченный собственной бедой, ничего не заметил.

– Это неслыханно, – сказал австриец, – это unmoglich. Когда я прилетел в вашу республику, мне показалось, что это нормальная страна. Мой сотовый работал, как в Вене. Мои апартаменты соответствовали всем европейским стандартам. Я даже играл на прекрасном поле для гольфа! И вдруг оказалось, что я – не человек, а вещь! Что меня можно украсть! Что меня можно подарить! Но что меня больше всего потрясает, что этот человек, который меня украл, он, оказывается, не бандит, а чиновник. Финансовый чиновник! И он думает, что если капитализация компании составляет сорок миллиардов долларов, то она может заплатить за хозяина двадцать. Это настолько нелепо…