Книга Граф Орлов, техасский рейнджер, страница 49 – Евгений Костюченко

— Не беда. Видал? — в голосе трактирщика звучала неподдельная гордость. — Со всего Техаса люди едут сюда, если им что-то нужно. Генри мой давний клиент. Он живет в Сан-Антонио, а как понадобился динамит, так живо про Кальенте вспомнил!

— Ему нужен динамит? Что ж, я могу ему помочь, — спокойно сказал Прайс, сам удивляясь своим словам. — Один парень должен привезти мне динамит. Он — надежный поставщик. Я могу свести его с твоим Генри.

— Сведи его со мной, я куплю не торгуясь!

— Ага, а потом перепродашь вдвое дороже.

— Ну и что? Ты все равно не останешься внакладе! К тому же Генри не станет иметь дело с чужаками. Нет, амиго, без меня ты не продашь ему даже пустую гильзу!

Трактирщик, размахивая руками, принялся убеждать Прайса в выгодности своего предложения, но рейнджер уже не слышал его. У него появился шанс выйти на самого Джерико. А такой шанс бывает раз в жизни.

* * *

Он постучал сначала кулаком, потом ногой.

— Чего надо? — послышалось из-за запертых высоких ворот.

— Примите на постой!

— Иди дальше.

Капитан Орлов оглядел улицу и снова забарабанил по воротам.

Загремела цепь, и створка отодвинулась ровно настолько, чтобы в ней показался блестящий черный глаз. А под ним Орлов увидел дуло сорок пятого калибра.

— Чего шумишь?

— Это постоялый двор? — спросил он.

— Смотря для кого.

— Я друг Пабло Гомеса.

— Не знаю никакого Пабло Гомеса. Иди дальше.

Ворота снова захлопнулись, и снова загремела цепь, которую наматывали на засов.

— Тысяча чертей! По-твоему, я должен ночевать под забором?

— За поворотом — дом с дырявой крышей. Там живет Бланкита. Она пускает к себе таких, как ты.

Увидев хозяйку дома с дырявой крышей, Орлов по достоинству оценил тонкий юмор, скрытый в этой кличке, «Бланкита» [7] — перед ним стояла пожилая негритянка.

— Добрый день, сеньора. Мне бы переночевать…

Он спросил на испанском, но она ответила по-английски:

— Деньги есть? Или расплатишься товаром?

Деньги у него были. Но капитан знал, что здесь их лучше не показывать, и сказал, раскрывая сумку:

— Смотри, какой костюмчик! А в придачу — башмаки.

Одежда, купленная для ротмистра Бурко, понравилась негритянке. Она расправила смятый сюртук, посмотрела его на свет и удовлетворенно хмыкнула:

— Да тут бирка! Я ожидала вместо нее увидеть дырку от пули. А вещь-то неношеная. Что ж, мистер, можешь ночевать у меня неделю. Есть будешь то же самое, что и я. Не понравится, катись в таверну.

— Понравится, я не привередливый.

— Тогда заходи.

Она провела его в угловую комнату, запертую на висячий замок.

— Сюда я пускаю только приличных гостей. Для мексиканцев и ковбоев всегда найдется место на постоялом дворе.

— Да? — Орлов оглядел уютную комнату с распятием на одной стене и ружьем на другой. — А вот меня туда не пустили.

— Сегодня туда никого не пустят. Там что-то стряслось. Внучка прибежала оттуда ночью, едва живая от страха, до сих пор трясется.

— Что рассказывает?

— Ничего. А я и не спрашиваю. — Негритянка пожала плечами. — Как тебя называть?

— Я Пол.

— А я — тетушка Анита. Где ты оставил лошадь, в конюшне?

— В конюшне.

— Сейчас же иди за ней. Поставишь у меня во дворе, целее будет. Считай, что эти башмаки я возьму за прокорм. — Она поднесла ботинки к носу и понюхала их. — Давно не видала я таких новеньких вещей.

Орлов показал на ружье:

— Для красоты висит?

— Не заряженное. Но на ночь я дам тебе патронов, чтоб ты спал спокойнее.

— Я не жалуюсь на бессонницу, — сказал он, ставя у изголовья свой винчестер.

— Значит, спишь крепко? Тогда заряди мой дробовик заранее, чтобы не метаться спросонок. — Она подняла и снова опустила нижнюю створку окна. — Открывается легко, сам видишь. Не разбей, стекол у меня больше нет. И если захочешь пострелять, не хватайся за винчестер. Ночью нет ничего лучше картечи, уж ты поверь старухе. А сейчас шагай за лошадью, пока ее там не накормили какой-нибудь отравой.

Он с легким сердцем оставил в комнате свои сумки. Таких старушек Орлов часто встречал, скитаясь по Западу. В самом диком захолустье они ухитрялись создавать вокруг себя оазисы уюта, надежности, спокойствия. Он не сомневался, что к его возвращению кровать будет застлана чистым бельем, а на столе появится кувшин со свежей водой, и завтрак будет вкусным, хоть и немудреным…

Подходя к конюшне, он услышал выстрелы и остановился. Нет, это не бой, не перестрелка. Каждый револьверный хлопок сопровождался возгласами — кто-то смеялся, а кто-то ругался. Орлов вышел из-за угла и, протолкавшись сквозь редкую толпу, увидел своего недавнего знакомого — пузатого мексиканца в сомбреро. Он крутил на пальце револьвер и шипел, посылая небесам проклятия.

Рядом с ним стоял, перезаряжая кольт и посмеиваясь, человек, сначала показавшийся капитану одноглазым. Когда тот поднял голову и смахнул грязную челку со лба, оказалось, что второй глаз у него на месте, только все время прищурен.

— Еще! — потребовал кривой, повернувшись к таверне.

Трактирщик сошел с крыльца, вытирая пустую бутылку фартуком.

— Эта — последняя, — проворчал он. — Сегодня я не продал еще ни одной бутылки вина. Вы бы, парни, сначала выпили, а потом соревновались. А то как-то нехорошо получается…

— Я сам знаю, когда пить, а когда стрелять, — оборвал его кривой. — Ты знай кидай. Проигравший рассчитается за все.

— Кидай повыше! — сердито добавил мексиканец.

— Ну, как хотите…

Трактирщик вздохнул, в последний раз тоскливо оглядел бутылку и подбросил ее в воздух. Она взлетела, кувыркаясь и поблескивая. Два выстрела прогремели почти одновременно, и дождь осколков посыпался на землю.

— Я! — радостно выкрикнул кривой.

— Нет, я! — захохотал мексиканец. — В этот раз я тебя опередил!

— Вранье! Все видели, что я попал первым!

— Сам ты врешь!

Кривой вдруг перестал улыбаться и спросил холодно:

— Мне это послышалось? Ты сказал, что я вру?

— Ты первый сказал! — насупился мексиканец.

Немногочисленные зрители притихли и как-то сразу стали расступаться, прижимаясь к стенам и забору. В воздухе пахло порохом, но только теперь все вспомнили, что это запах смерти. Трактирщик, пятясь к таверне, с мольбой глянул на капитана Орлова, который стоял возле конюшни, наблюдая за происходящим. Спор мог закончиться весьма печально, особенно для трактирщика — после дуэли проигравший не станет покупать вино.