Онлайн книга «Спят усталые игрушки»
|
Значит, Николай Шабанов был осужден «за веру». Лучшего подарка религиозному фанатику придумать трудно. Ореол мученика прибавляет таким людям силы. Интересно, в спецПТУ он тоже пытался заниматься «обращением»? Главу «путников» зовут Николаем, и Людмила Шабанова – член секты. Напрашивался только один вывод. После освобождения брат каким-то образом отыскал сестру и подчинил своей воле. Но благодаря Сергею Филипповичу я теперь знаю, где искать адрес Николая. Скорей всего он есть у Раисы, сын и мать, конечно же, поддерживают отношения. Не задерживаясь в городе, я выехала на шоссе и понеслась в Ложкино. Угрюмый следователь Николай Васильевич, вот кто может помочь. Капитан оказался в комнате не один. Напротив него на краешке стула сидел совсем молодой паренек, можно сказать, мальчишка. Лицо его украшали многочисленные синяки, царапины и ссадины. Увидав меня, следователь расплылся в улыбке и велел парню: – Уходи и делай выводы. Подросток выскользнул в дверь. – Воспитанием поколения пепси занимаетесь, – улыбнулась я. – А что же детская комната? Николай Васильевич крякнул: – Это наш оперативник. – Такой молодой! – Уже в армии отслужил, козел! – Почему козел? Капитан рассмеялся, вытащил «Мальборо». – Ну посудите сами. Сегодня рано утром молоденький сотрудник должен был сопровождать преступника на следственный эксперимент. Вор-домушник ограбил квартиру, а хозяйку связал и запер в ванной. И вот теперь его следовало доставить на место происшествия, чтобы подозреваемый показал, как и что происходило в тот день. Накануне вечером оперативник славно погулял на свадьбе у близкого друга, закусил, потанцевал и, конечно же, от души выпил. Если говорить точнее, изрядно перебрал, до полного отсутствия рефлексов. Утром проспал, вскочил в половине девятого и небритый, нечесаный, в помятом свитере да грязных джинсах рванул на работу. Подследственного же из СИЗО привезли как назло аккуратно выбритым, в строгом костюме, при галстуке. Воришка благоухал одеколоном и сверкал напомаженной шевелюрой. Приковав к себе наручниками уголовника, опер, охая от головной боли и распространяя стойкий аромат алкоголя, вошел в пострадавшую квартиру. И здесь произошло непредвиденное. С криком «Ах ты, гад ползучий» хозяйка накинулась с кулаками на… опера. Воришка покатывался со смеху, глядя, как озверевшая баба молотит кулаками милиционера по лицу, яростно выкрикивая: «Будешь знать, сволочь, как честных людей грабить». Конвойные кое-как оторвали потерпевшую. Поняв ошибку, хозяйка стала извиняться, но следственный эксперимент все равно не состоялся. – Молодой очень, – вздыхал Николай Васильевич, – вот и не знает, что для подследственных выезд из СИЗО – важнейшее дело. В камере и костюмчик найдут, и одеколончик, и носовым платком снабдят, чтобы прилично выглядел… А вы с чем пришли, Дарья Ивановна? – Скажите, Николай Васильевич, можете затребовать дело из архива? – Какой срок давности и кто занимался? – Вот год не назову, судью звали Анна Перфильевна. – О-о! – живо отреагировал Николай Васильевич. – Соколова! – Знаете такую? – Ну кто же ее не знает. Кровушки у сотрудников литры выпила. Никаких адвокатов ей не требовалось, в делах копалась сама, любую неувязку с ходу видела. Доставалось нашим от нее по полной программе. Чуть что, заявляет: «Нас поставили соблюдать социалистическую законность», и бац – дело на доследование. Начальство на всех совещаниях взывало: «Оформляйте дела так, чтобы Соколова не придралась!» Я-то ее застал, когда она уже в городском суде работала. Въедливая баба. Если видела хоть малейший повод отпустить – моментально освобождала. И никто ей не указ, никого не боялась. Теперь таких судей что-то я не вижу. – Почему вы о ней в прошедшем времени говорите? – осторожно поинтересовалась я. – На пенсию ушла, – пояснил Николай Васильевич, – сейчас в юридическом колледже преподает, стара уже, а голова ясная, память крепкая, дела помнит! Вы с ней сначала поговорите. Только зачем вам? – Устроилась на работу в газету, редактор заказал раскопать интересный материал о процессе прошлых лет, сектанта судили… – А… – успокоился капитан. – Пишите, конечно, люди любят про такое читать… Получив адрес колледжа, где трудилась «железная» Соколова, я поехала домой. В холле сиротливо стоял небольшой кожаный чемодан. Аркашка вернулся из Индии. Я поднялась к нему в комнату. – Как поездка? – Хорошо, – вяло ответил Аркадий, лежа в кровати. Я насторожилась. Занавески задернуты, свет не горит. Лицо сына непривычно красное, глаза лихорадочно блестят. – Да ты заболел! Сунутый под мышку градусник показал через минуту ровно сорок. Внезапно Кешу начало тошнить. Перепугавшись, я вызвала «Скорую». Молоденькая докторица, чуть выше Маруси ростом, войдя в комнату, сразу же попросила: – Раздерните шторы. В свете уходящего дня стало видно, что лоб и щеки Аркашки покрывают жуткого вида нарывы. Причем выскочили они только что, буквально за последние десять минут. Девчонка растерянно обозревала больного, потом честно призналась: – Я в затруднении, сейчас вызову более опытных. Через полчаса появилась дама лет пятидесяти, с грузным лицом. Уставившись на почти потерявшего сознание Кешу, она пробормотала: – Ну и ну, что за дрянь такая?.. Потом ее взгляд упал на использованный билет Аэрофлота, валяющийся на тумбочке, и она спросила: – Откуда вернулся? – Из Индии. Врач моментально выскочила в коридор и, схватив телефон, заорала: – Восемнадцатая, немедленно ко мне, тревога номер два. Я ничего не понимала. – С кем контактировал больной? – накинулась на меня эскулапша. Я пожала плечами: – Ни с кем, его жена на работе, сестра болеет, дети с няней в доме отдыха. |