Онлайн книга «Вытхуянцы в Сочи»
|
— И ещё любо-о-овница! Белая рубашка вернул пистолет в прежнюю позицию. — Всё! Разговор закончен! И с этими словами он разрядил всю обойму в сторону Зебра. Из простреленной в нескольких местах бочки с огурцами брызнул рассол. Зебр схватился за сердце и осел на землю. Сквозь пальцы сочилась кровь. — Священника! — попросил он слабым голосом. — Я хочу покаяться! Белая рубашка поспешил скрыться. — Неудачники!.. Делов на копейку!.. Да счас!.. — бредил полосатый некоторое время. — Чего стоим, кого ждём?.. Жизнь тяжёлая!.. Но вскоре закрыл глаза и отключился. — Друзья! Моей печали нет предела! Пред нами тело друга, брата тело! Он был нам дорог, что ни говори! Теперь же прах его — огнём гори!.. Зебр проснулся, но не стал выдавать своего наличия в этом мире, а лишь слегка приподнял ресницы. Он лежал в кровати, весь в бинтах, присоединённый посредством трубок и проводов к смышлёным блокам. Периодически пикал прибор, следящий за сокращением сердечной мышцы. — Он не был идеальным гражданином, Смутьян, транжира, циник, хам, скотина, Любил приврать и стребовать аванс, Вносил средь нас раздрай и диссонанс!.. Полосатый осмотрелся. Он находился в чистенькой больничной палате с огромным окном, за которым уже давно клубился вечер. Рядом с койкой выстроились по росту вытхуянцы в белых халатах. Жирафф, с красными от слёз глазами; Бегемот, слегка скучающий; Осёл, разразившийся пламенной эпитафией, и Белка, от привычного лоска и гламура которой не осталось и следа. Чуть в сторонке переминалась с ноги на ногу Вася. — Но, если глубже посмотреть, без перца, Любили Зебра мы, причём всем сердцем!.. Гляжу я, Бог, на дело рук твоих, И не пойму, в чём смысл деяний сих?! — Предлагаю, как старший советник, объявить в Вытхуяндии трехдневный тра-а-аур! — предложил со слезой в голосе Жирафф. — Но он же — не видный политический деятель! — Бегемот покачал головой. — Если мы каждого этого. как его. вытхуянца будем по три дня оплакивать, то на праздники у нас совсем времени не останется! — Тогда давайте учредим ежегодный траурный пра-а-аздник! — апеллировал Жирафф, полагая, что придумал нечто гениальное. — День Зебра! С военным парадом и карнавалом, как в Венеции! — А что, это нормально! — задумался Председатель. — Глядишь, туристы к нам потянутся! А то в прошлом году мы к себе всего одного туриста заманили. Да и тот сбежал на третий день — выпрыгнул прямо из окна гостиницы! — Боже, как страшно жить! — всхлипнула Белка. — Ещё сегодня утром я душила его вот этими руками! — Я не врубаюсь, чего вы его раньше времени хороните? — Василиса пригляделась к монитору, на котором пульсировал сердечный ритм больного. — Он же ещё жив! — У нас в Вытхуяндии, при нашем уровне медицины, принято оплакивать больного заранее, — сообщил Бегемот, прикуривая сигару. Зебр, наконец, решил открыть глаза: — А что вы тут, как дураки, по росту выстроились? — А? Что-о-о? Кто это сказал? — изумился Жи-рафф. — Кто-кто! В пальто! Я вам не эхо — дважды отзываться! Обрадованные вытхуянцы поспешили поменяться местами. — Как ты себя чу-у-увствуешь? — справился Жи-рафф, пряча от стыда глаза. — Как-как! При смерти я! Не видишь — убили меня!.. Дайте зеркало! Белка поспешила извлечь из сумочки зеркальце. Он заглянул в него, заметно опечалился и произнес трагическим тоном: — Бедный Йорик! — Зебр, прости меня за мою тру-у-сость! — всхлипнул Жирафф. — Когда этот наставил на меня пистолет, я так испугался! Я сразу не сообразил, что нужно сказа-а-ать! — Бог простит! — Зебр облизнул сухие губы. — Десять раз «Отче наш» каждый день перед сном в течение десяти лет! — Я не зна-а-аю «Отче наш»! — Ну тогда «В траве сидел кузнечик»! Но только смотри у меня! А то я после смерти к тебе по ночам являться стану! Жирафф в панике перекрестился. — Студентик, ты помирать-то когда планируешь? — поинтересовался Бегемот с явным нетерпением. — А то у нас тут кое-какие мероприятия намечены. — Монсеньор! — Зебр попробовал приподняться, но сил ему не хватило. — Извините, что я вас задерживаю! Позвольте только сказать последнее слово! — Ну, говори! Только про регламент не забывай! Одна нога здесь — другая там! — Председатель Советующихся глянул на часы. Зебр всё-таки приподнялся на локте. Он был бледен, под глазами — черные круги. — Прощайте, братцы! Я весь прострелен насквозь! Я погиб смертью храбрых за родное отечество! Но хрен с ним, делов на копейку! Короче, не поминайте матом! Кто старое помянет — тому кирдык! Не судите меня строго за мое вранье! Иная ложь может быть в десять раз благородней правды! Да здравствует Вытхуяндия! Искренне Ваш, Зебр! Растроганные вытхуянцы зааплодировали. — Да, самое главное забыл! — встрепенулся полосатый. — Всё своё имущество, а также всё мои долги, задолженности, займы, кредиты, проценты и проценты с процентов я завещаю своему лучшему другу Жираффу! — Спаси-и-ибо, мне не надо! Я отка-а-азываюсь! — взвизгнул старший советник. — Желание умирающего — закон! — осадил его Бегемот, попыхивая сигарой. Жирафф смирился. — И кое-что ещё! — Зебр никак не хотел умирать. — Чувство глубокой неудовлетворенности не позволяет мне присоединиться к ранее усопшим! Вот если бы перед смертью я переспал с кем-нибудь… Последний раз в жизни… — он явственно глянул на Белку. — Что ж, это нормально! — одобрил Бегемот. — Перед смертью можно. — Зебр, ты дурак! Совсем что ли?! — возмутилась Белка. — Никогда!!! Жирафф выступил вперёд: — Зебр, ну если хо-о-очешь, я мог бы… — Отвали, профитроли! — перебил его Зебр. — Надо было становиться «голубым», когда тебе предлагали! — Ладно! Хорошо! — неожиданно согласилась Белка. — Но только если ты потом точно умрёшь! — Зуб даю! — подскочил на койке полосатый. — Сразу же копыта отброшу! — Пять минут, и только с презервативом! И никаких извращений! — Это будет беспрецедентный акт милосердия! — пришёл в восторг Бегемот. — О нём напишут во всех вытхуянских летописях! Белка морально настроилась принести в себя в жертву Зебру и уже распустила свои великолепные рыжие волосы, а смущённые вытхуянцы и с ними Василиса собрались покинуть помещение. Но в этот момент дверь распахнулась, и в палату деловито шагнул врач в сопровождении молоденькой медсестры. |