Онлайн книга «Гражданин Винс»
|
Подойдите к любому зданию в Спокане, и вы поймете, как задумывался и строился город — медленный стопятидесятилетний поток домов, заполнивший сначала пойму реки, с запада на восток, потом забравшийся на террасы, склоны и холмы: наружу и вперед, на север, юг и восток и повсюду вверх. Центр города, семь на пятнадцать кирпичных зданий, занимает первую террасу, за ним, повыше, район викторианского, тюдоровского и крафтсмановского стилей, потом деко, коттеджи и бунгало, а дальше одноэтажки, загородные и разноуровневые дома, районы, которые начали выходить за дальние склоны видимых холмов. В центре — перламутровые водопады, которые разросшийся город, как устрица жемчужину, заключил в свои объятья. Два новеньких десятиэтажных здания над водопадами принадлежат Федеральному суду. В кабинете на шестом этаже по обе стороны шахматной доски сидят Винс Камден и коренастый помощник маршала США по имени Дэвид Бест. Винс уже выдвинул пешку, а помощник маршала Бест держится за коня и подумывает, поставить ли пешку Винса под угрозу. Он окидывает взглядом доску, переводя глаза с фигуры на фигуру. — Слушай, ты будешь ходить или коня гладить? — Секундочку, — отвечает Дэвид. Ему пятьдесят, и он выглядит на свой возраст — избыточный вес, седина, красные щеки и нос, на макушке проплешина. На нем мятые слаксы, пиджак в елочку и толстый вязаный галстук, затянутый узлом, который задушил бы того самого коня, которым он никак не решится пойти. Наконец Дэвид двигает коня и ставит пешку Винса под угрозу. Винс быстро выдвигает своего коня, чтобы защитить пешку. Шлепает по воображаемым шахматным часам. — Может, Кристенсен? — Винс Кристенсен? — Карвер? — Винс Карвер? — Клэйпул? Дэвид берется за пешку и снова оглядывает всю доску, смотрит под рукой направо и налево, обдумывая ход. — Послушай, ну нельзя же менять имена каждые полгода. Это нехорошо. — Будет лучше, если меня убьют? — Да ладно тебе. Кто тебя убьет, Винс? — Я тебе говорил. Камден — это город в Нью-Джерси. Так? Винс Камден? С тем же успехом ты мог назвать меня Винс Капоне. Тебе не кажется, что они догадаются? Дэвид поднимает взгляд от доски. — Кто? — Что? — Кто догадается? Ты приходишь сюда каждые полгода, думая, что кто-то хочет тебя убрать. В прошлый раз… — Да, но теперь… — В прошлый раз ты чуть не прикончил того беднягу из телефонной компании. — Он торчал на столбе у моего дома сорок минут! Скажи, что можно делать на телефонном столбе сорок минут? — Чинить провода? — Я только пытаюсь сказать, что на этот раз… — На этот раз! — Дэвид разводит руками. — Кто эти люди, которые хотят убрать тебя, Винс? Я просмотрел твое дело. Никто тебя не преследует. Винс молча смотрит на него. — Шайки, против которой ты давал показания, больше не существует. Бейли мертв. Крейпо мертв. А единственный парень, который был замешан… как его звали? Старик этот. Колетти? Он был никто — шестерка. Сто лет в обед. После оглашения приговора и года не отсидел. Теперь вовсе ушел от дел. Честно говоря, я поражен, что тебя включили в программу. Не понимаю, от чего тебя защищать по этой программе защиты свидетелей. — Дэвид смотри на Винса; его пальцы, похожие на толстых дождевых червей, лежат на пешке. — Что ты по ней вверх-вниз пальцами возишь? Еще возбудится и превратится в слона, — замечает Винс. Наконец Дэвид двигает пешку. Откидывается на спинку стула и поправляет очки на носу. Винс ходит конем. — Просто запиши в свою книжечку, что я приходил, — говорит он. — В этом случае, когда меня похоронят, сможешь объяснить своему боссу, почему бездействовал. Это последняя капля для Дэвида. Его лицо багровеет. Он с несчастным видом смотрит на Винса. Через секунду отодвигает стул, с усилием поднимается, открывает ящик и возвращается с коричневой папкой. На ней написано: «ЗАЩСВИД». — Винс, в этой программе три тысячи двести человек. Ты знаешь, скольких мы потеряли? Сколько свидетелей было убито, после того как их переселили? Винс поднимает глаза к потолку. — Ноль. Ни одного. — Дэвид открывает папку. — Ежемесячно мы получаем донесения от информаторов, а также о прослушке и переписке. Как только возникает угроза или на горизонте появляется киллер, мы это фиксируем. Как только упоминается один из наших свидетелей, делается соответствующая запись, которая заносится в каталог, а в периферийное отделение посылается отчет. Каждому свидетелю приписывается номер в соответствии с тем, какой опасности он подвергается на текущий момент. От одного до пяти. Знаешь, какой у тебя номер? Винс пожимает плечами. — Ноль. Никакой угрозы нет. Знаешь, сколько раз твое имя мелькало в отчетах, с тех пор как ты включен в программу? Винс окидывает кабинет взглядом. — Ноль. Ни разу. За четыре года — ничего. Ты не значился в отчетах прослушки. Даже в таких фразах, как «Ну уж этот парень сможет кружку с пивом удержать». Винс, никто не собирается тебя убивать, потому что все о тебе давно забыли. Всем плевать на тебя. Честно говоря, думаю, для них ты не стоишь того, чтобы тебя убить. У них и покрупнее рыба есть. Дэвид садится на стул. Тот скрипит. Дэвид тяжело дышит. В комнате тихо. — Слушай, — начинает Дэвид. — Ты уж извини. Винс опять пожимает плечами. — Может, ты и прав. Просто… — Поднимает пешку, потом подносит ее к глазам и разглядывает. — Весь день такое чувство, что за мной следят, мною управляют. С тобой это бывает, Дэвид? — Он наклоняет голову к плечу. — Как будто им известно, что ты сделаешь, еще до того как ты это сделал. — Нет. Со мной такого не бывает. Как и со всеми вменяемыми людьми, Винс. Вменяемые люди не берут новые фамилии только из-за того, что у них день не задался. — Дэвид изучающе смотрит на Винса, потом поправляет очки и подается вперед. — Может, опять сходишь к доктору Вельстрому? Поговорите там… — Нет. — Это похоже на то, что было раньше, Винс. Беспричинный страх, возбужденность… — Дэвид… — Приспосабливаться к новой жизни непросто… — Нет. — Особенно если все бросил. Образ жизни. Друзей. Любимую. Как ее звали? Тина? Актриса, кажется? — Это обязательно? — Винс взмахивает рукой. — Может, ограничимся шахматами? — Ладно, — кивает Дэвид. — Извини. — Он снова осматривает доску. — Как на работе дела? — Нормально. — Потому что порой тяжело распрощаться с более насыщенной жизнью ради… ну, ты понимаешь… пончиков. Соображаешь, к чему я клоню? |