Онлайн книга «Хобби гадкого утенка»
Плюхнувшись в вертящееся кожаное кресло, я побарабанила пальцами по столу. В плавном рассказе Филатова было несколько нестыковок. В самом начале он говорил, что дом Марковой всегда был полон людей, а потом сообщил, будто она поехала в санаторий, чтобы не оставаться на даче в одиночестве. Она что, не могла позвать к себе подруг, имя которым легион? И потом, более чем обеспеченная дама, живущая на Николиной Горе, явно имела домработницу, а может, еще и кухарку в придачу… Значит, она никак не могла остаться совсем одна… Ну зачем Изабелла отправилась в «Зеленый сад»? Неужели ей захотелось казенного уюта? Почему так осторожно говорил Филатов о причине смерти? Не в силах сдержать любопытство, я быстренько набрала рабочий телефон Оксаны. – Эндокринология, – тут же отозвался тоненький голосок. – Позовите Оксану Степановну. – По какому вопросу? – Очень срочно, – завопила я, – просто невероятно срочно… В трубке заиграла противная, заунывная музыка, а затем раздалось бодрое: – Алло! – Слышь, Ксюта, при вскрытии можно обнаружить, посмотрев на сердце, что у человека была мерцательная аритмия? – Иногда да, – без тени удивления ответила подруга, – но чаще нет. Понимаешь, нарушение ритма – это не инфаркт! Внешне все может выглядеть нормально. – А как врач мог узнать, что человек страдал этой штукой? – Родственники рассказали, – пробурчала Ксюта и велела: – Вот того два кубика. – Кубики тут при чем? – Это я не тебе, а сестре, – ответила Оксана, – если вопросов больше нет, извини, побегу, мне еще троих оперировать! Из трубки полились гудки. В полном ажиотаже я подскочила к книжному шкафу, вытащила справочник «Все Подмосковье», вмиг нашла санаторий «Зеленый сад» и набрала номер. Трубку сняли тут же. – Санаторий. – У вас есть свободные номера? – Да. – Можно приехать? – Сутки в одноместном номере стоят тридцать долларов. – Давайте адрес. Безукоризненно вежливая женщина начала объяснять, как до них доехать. – Проедете музей «Архангельское» и сразу за его оградой увидите узкое шоссе… На место я прибыла к обеду и сразу отправилась искать «Reception». Но портье, за которым в специальном шкафчике висят ключи с бирками, не нашлось, впрочем, не было и стойки, на которой бы валялись «карточки гостей». У входа расположился гардероб, а в кресле дремала бабуся с вязаньем. Я кашлянула, бабка не пошевелилась. Пришлось «увеличить звук». – А, – проснулась старуха, – есть тут кто? – Где можно оплатить номер? – По коридору до конца, налево, – ответила старушка и вновь погрузилась в сон. Я пошла по красной ковровой дорожке мимо совершенно одинаковых коричневых тяжелых дверей. Впечатление было такое, будто я на машине времени перенеслась в начало семидесятых годов. Тут и там горели небольшие простые бра производства братской Чехословакии, на окне в конце коридора колыхались желтые шелковые занавески, висевшие когда-то во всех советских учреждениях, стены «украшали» гипсовые барельефы, изображавшие рабочих в спецовках и женщин в косынках. Очевидно, при коммунистах санаторий принадлежал какому-нибудь профсоюзу. Миновав большие стеклянные двери, ведущие в столовую, я вдохнула запах борща, гречневой каши и чего-то мясного. Взор уперся в табличку: «Директор Королькова Алла Михайловна». Так, в этом заведении и директриса небось соответствует обстановке. Этакая дама килограммов сто весом, одетая в слегка заношенный костюм из трикотажного полотна, на голове у нее «хала», а глаза густо намазаны голубыми тенями. Приоткрыв дверь, я всунула внутрь голову и спросила: – Можно увидеть Королькову? Худенькая, коротко стриженная женщина примерно моих лет оторвалась от каких-то бумаг и вежливо, но без улыбки ответила: – Слушаю. – Вы Алла Михайловна? – удивилась я. – Да, что вы хотели? – Отдохнуть у вас пару дней. – Проходите, пожалуйста, – расцвела Королькова. Следующие пять минут она рассказывала о номерах. Они тут были на любой вкус. Одноместные, люкс, полулюкс, для двух и более человек… – Моя хорошая знакомая Беллочка, Изабелла Маркова, – прервала я Королькову, – очень хвалила когда-то ваш санаторий, только вот не помню, в каком номере она жила… Алла Михайловна сняла красивые очки в элегантной оправе и спросила: – Вы дружили с Изабеллой Юрьевной? – Ну это громко сказано, просто мы встречались у общих знакомых! – Какая нелепая смерть, – вздохнула Королькова. – Она у вас умерла? – Не в корпусе, – ответила директриса, – если пойти вверх по дорожке, за беседку, там фигура стоит, олень гипсовый. Вот возле него и нашли сложенный плед и ее платок… Ужасно, мы тут очень долго не могли в себя прийти. Такая светлая личность, просто солнышко ясное. Идет, бывало, улыбнется, и на душе хорошо делается… – Она у вас долго прожила? Алла Михайловна наморщила лоб. – Дай бог памяти, месяца два или три… – Да ну? – удивилась я. – Я думала, недельку, не больше. – Изабелла Юрьевна не находилась тут постоянно, – пояснила директриса, – уезжала и приезжала, иногда ночевала. В столовую не ходила. Да и жила она не в корпусе. – А где? – У нас на территории есть четыре коттеджа, второй занимала Маркова. Он на отшибе стоит, мы иногда и не знали, на месте она или нет… Второй коттедж редко снимают… – Чем же он привлек Беллу? Алла Михайловна вздохнула. – Она была актрисой, целыми днями на виду, приходилось «держать лицо». Она говорила мне, что устает от общения и хочет побыть в одиночестве, поэтому и есть не ходила, не хотела, чтобы ее узнали и начали приставать. Народ ведь простой, раз актриса, давай автографы… Да и, честно говоря, в коттедже пошикарней будет, три комнаты, кухня, санузел большой. |