Онлайн книга «Тропа барса»
|
— Стрелять по клешням! Похоже, больше всего он боялся, что развлекуха завершится до того, как его головорезы да и он сам натешатся всласть. Оглядел братков, крикнул: — Загоним кабанчиков, а? Погоняем и возьмем — в ножи! «Братки» ответили дружным довольным ревом. На этом плато и сурку не скрыться! Гонять можно до десятого пота, полоская беглецов в визжащей рядом картечи и липком, мерзко пахнущем страхе… И самое приятное в гоне, что спастись они не смогут. Бульдог точку поставит сам. — Эй, черный! Не спи — замерзнешь! — крикнул кто-то, и пули из карабина с противным визгом ударились в камень, за которым ничком лежал Маэстро. — Не хочешь бегать, сучий потрох… Щас мы его прикладами погоним! — Эй, сынок, испытай фортуну, может, повезет, а? — Бульдог, прихохатывая, приложился к фляге с чачей. — А то ведь если возьмем сиднем, кожу сдерем, а тушу — воронам скормим! Солдаты удачи козелков навроде тебя ох как не любят! Маэстро вскочил из-за камня в один миг, словно вырос из земли. Пистолеты в его руках заплясали, загрохотали, изрыгая огонь. Кто-то из нападавших успел поднять оружие, кто-то даже выстрелил, но черноволосый уже катился по земле, а пистолеты продолжали работать, будто их направляла не рука человека, но воля демона. Грохот прекратился так же неожиданно, как и начался. Преследовавшие Гончарова замерли, а Гончий вдруг обернулся и тремя выстрелами снял троих нападавших. Наступившая тишина была полной. Рыжий вожак так и не понял, что произошло. Восемнадцать человек, что были с ним, лежали в неудобных позах: кто ничком, лицом вниз, кто — глядя в бездонную голубизну неба стекленеющими глазами. Никто не стонал, никто не звал на помощь. Живых среди них не было. Вожак остался стоять один. Бесполезная помповушка в одной руке, фляга с чачей — в другой. Бульдог беспомощно лупал белесыми ресницами, потом тихо перевел дыхание, облизал разом пересохшие губы. То, что произошло, казалось наваждением, сном… — Солдаты удачи, говоришь? — негромко произнес Маэстро. — Кончилась ваша удача. Совсем кончилась. Кадык на шее рыжего дернулся. Хрипло, едва слышно он произнес, кивнув на флягу в руке: — Я хлебну? Маэстро пожал плечами: — Валяй… Вожак пил, пока хватило дыхания. Опустил флягу, поставил, перевел дух. Поднял глаза: — Ну что… Теперь кончай. — А закурить? — Чего? — Закуришь? Бульдог кивнул: — Закурю. Подрагивающими руками Бульдог вставил в рот сигарету, долго чиркал кремнем зажигалки, пока прикурил. Затянулся раз, другой… Губы его плясали… Одним движением он отбросил сигарету, крикнул срывающимся на визг голосом: — Что тянешь, сука! Кончай! — Хозяин барин, — равнодушно произнес Маэстро. Движение его было неприметно быстрым: пистолет дернулся, выплюнув порцию свинца, и Бульдог кувыркнулся на спину. Но… Его дикий, полный тоски и боли вой, казалось, мог разбудить только что уснувших вечный сном сотоварищей. Кое-как зажимая раздробленное колено, он поднял искаженное болью и ненавистью лицо. — Куражишься, да? Сука! Царствуй, твоя власть… — Он заскрипел зубами, зажмурился от нестерпимой боли, снова поднял глаза и натолкнулся на острый, как жало, взгляд Маэстро. Тот сидел рядом. И произнес только одно слово: — Кто? Вожак попытался сглотнуть, выплюнул слюну с кровью: — Шаповал. — Кто такой Шаповал? — Опер фээсбэшный. Старший. В области. — Велел списать? — Да. Начисто! — Всех? — Тебя. Девку — поберечь. Про второго-вообще разговору не было. — На кого работает Шаповал? — Не знаю. И знать не хочу. — Это все? — Все. Маэстро помедлил, произнес: — Тебе просто не повезло. — Везет не всем. — Это точно. Маэстро едва заметно двинул руками, легко поднялся на ноги. Вожак остался лежать на спине, глядя в синеву неба мутнеющим безразличным взглядом. Гончаров стоял чуть поодаль. Маэстро быстро глянул на него, спросил: — Чего такой невеселый? — Есть чему веселиться? — Обычная работа, — пожал плечами Маэстро. Гончаров скривил губы в подобии улыбки, проронил тихо: — Отвык. — Одним движением бросил в рот сигарету, чиркнул спичкой, поломал, вытащил другую, чиркнул снова, зажег, но сигарета выпала. — Черт… — Помолчал, добавил: — И не хочу больше привыкать. — А вот это правильно. Минздрав предупреждает… — Маэстро подхватил флягу, так и стоящую на земле, слил чачу, обмыв горлышко. — Примешь сто пятьдесят? — Втянул ноздрями аромат: — Это тебе не пойло буржуйское, чача первого выгона. От стрессов. — Растянул губы в улыбке, но глаза при этом остались холодными. — «Имидж ничто, жажда — все». Впрочем, совету Гончаров последовал. Сделал из фляги глоток, другой и опустил ее вдруг, проливая содержимое на землю. Послебоевой синдром прекратился, он встревоженно поднял глаза на Маэстро: — Влад… Что с Алей? Оба метнулись к камню, за которым скрывалась девушка. Она сидела в отрешенной позе, жива и на первый взгляд невредима. Но совершенно неподвижна. — Аля… — позвал Гончаров, тихонько проводя ладонью по ее щеке. Девушка не пошевелилась. Он поднял глаза на Маэстро, и взгляд его был беспомощен, словно взгляд близорукого человека, разом лишившегося привычных, укрупняющих мир толстых линз. Тот тоже наклонился, оглядел внимательно: — Она не ранена. Боевой синдром. Даже скорее… Досталось ей слишком за несколько дней. У волкодавов психика ломается, а у девчонки… Не переживай сильно, все же дочь Барса! Флягу, живо! Олег поднес сосуд к губам девушки, осторожно влил в рот глоток. Она поперхнулась, закашлялась, зрачки расширились… — Что застыл! Лей! — скомандовал Маэстро. Она глотнула и — пришла в себя окончательно. Оглядела мужчин, улыбнулась: — Олег… — Встретила взгляд Маэстро, помрачнела… — Те, что стреляли… — …больше не стреляют, — закончил ее фразу Маэстро. Добавил: — Приходи в себя, детка. Если у нас и осталось время, то совсем немного. Девушка встала. Ее слегка покачивало. День разошелся, стало тепло и ясно. Она подошла к краю обрыва. Солнце рассеяло туман, вода играла бликами. Девушка стояла на самом краю, и ей вдруг показалось: стоит раскинуть руки — и она полетит, понесется в этом просторе… |