Онлайн книга «Банкир»
|
— Нель! Давай дело говори! — Ба-а-а… — озадаченно протянула женщина, вглядевшись в него. — А ты и впрямь не в курсах нонешних валют… А где ж тогда тебя поцеловало? — Где-где, в… — Намек поняла, можешь не развивать. Короче: шепнули Семенычу, что за «Альбатросом» приглядывает, чтобы все на время тише воды сидели. Разборка какая-то вышла в особняке, из тех, что за Веселой сопкой… Огонь-полымя, и трупов ноль. Хотя пули, видать, посвистали, что соловьи… — А кто шепнул? — Конь в пальто. И погоны на нем. — А-а-а… — И еще: менты эту разборку тихим сапом спустили: трупов нет, так и дела нет — кому такие тухлые «глухари» нужны. Но сидеть нам до поры-времени велено смирнехонько: уж больно непонятка крутая там выходит. А в наши времена повременить и переждать — милое дело. — Та-ак. Значит, была перестрелка, потом — пожар… — Сказывали — все начисто выгорело, за пять минуточек. — А соседи — что? — Ты ж знаешь, особняки, они потому так и прозываются, что стоят особо, не кучно, да покой внутренний свой стерегут. — Да у вас вроде домик доходный — в той стороне… Так ничего и не слыхали? — Есть домик, нет ли, про то — никому не надо знать. А если кто что и слыхал — так я не выспрашивала. Разве что слух дошел: какие-то местные и сильно крутые в это дело заляпаны, а потому деловые перетерли быстренько и распоряжение такое вышло: тишком дышать и от этой поганой гнили подальше держаться, уж больно тухло… Бойко налил еще рюмку, выпил с маху. Закурил. — А теперь можно и я тебя спрошу, по старой дружбе… — Валяй. — У тебя все же фингал под глазом, у тебя пулевое… Если не там, то где? — Нель, тебе бы в ФСБ работать! — Мне своего хватает. Боишься — стукану кому? Сам знаешь, не из таких я… — Так ведь работка у тебя больно занозистая — только ленивый не зацепит… — Были соколики, цепляли. И меня, и девок… А только башку потерять — не целку, и все это разумеют добре… Это во-первых. А в-десятых — к нам ведь все обращаются, как взыграет: и братва, и ментура, и особисты… Против природы не попрешь, так-то! А потому мы — вроде как нейтральная территория, с общего молчаливого согласия, а то ведь у нас не публичный дом будет, прости Господи, а блядство сплошное! Уразумел? — Угу. Ущучил. А что слышно — чей тот особняк был? — А черт его знает. — И что, никакие деловые не интересовались? — Может, и пронюхивали, а им укорот дали, может — по согласию, малява какая была, — а только особняки за Веселым холмом приморские авторитетные не трогают. Знать — сила за ними. А уж какая — не нашего собачьего ума дело. — Женщина вздохнула, посмотрела сочувственно на Сашу: — А ты, Сашок, уже и квелый совсем. — Устал сильно. Нель… Я вздремну часик. — Хоть десять. — Может, и так. Только, Нель… Если пойдешь куда… — Поняла, не дура. Только все ж поясни — тебя нет и не было или мы аж с позавчера ведем безвылазную семейственную жизнь? — Нет и не было. — Ладушки. Иди уже баиньки, призрак. А то прямо здесь заснешь. Или растворишься. — Ага. — Только… Постель-то у меня одна. Или ты на кушетке? — Поместимся. — Я как знала — только перестелила. — Было после кого? — Не-а. Но ты же знаешь, я на чистоте повернутая малость, как мамаша моя покойная. А вообще — не сомневайся, девчонка я чистая… Даром что работа такая. — Кто на что учился. Прошли в спальню. Нелли распустила волосы, сбросила халат, стоя к нему спиной. Обернулась: — А ты не такой уж и уставший… — Подошла, провела по волосам. — Знаешь… А я по тебе скучаю… Всегда… Давно, еще со школы… Сколько годков-то улетело, а?.. — Чего считать, когда той жизни — всего триста лет… — И все — наши, — прошептала она, закрывая глаза Правда? — Правда. Саша проснулся оттого, что включили свет. Тихо, стараясь не шуметь, медленно потянул руку под подушку, словно поворачиваясь во сне, нащупал ребристую рукоять пистолета… — Ну ты еще шмальни меня спросонок, вот она, девки скажут, настоящая любовь! Саша разом сел на кровати: — Сколько я проспал? — Десять часов, как одну копеечку. Мужик сказал — мужик сделал. Одиннадцатый час теперь. Вечера. — Вечера? — Ну так. Правда, сама виновата — тебя совсем замаяла… — Нелли подошла, сбросила с него рывком одеяло, округлила глаза. — Ух ты, он у тебя прямо как часовой! Солдат спит — а он службу несет… Чудеса! — Это у меня нервное. — Ты бы поделился, где так изнервничался… А то девки жалуются: попадется жлобяра, и здоровенный вроде, и нестарый, а она ему и то, и это — а все никак… И все, как один, твердят: нервное. Им только намекни — они за твоей нервотрепкой в очередь станут да еще в баксы упакуют, что кочан! — Чего не разбудила? — А зачем? Вижу — мужик умаялся, разнежился, так пусть спит. И еще — во сне ты кричал. — Что кричал? — Не разберешь… Нырял все куда-то… И другим нырять велел. Прямо — котик морской, да и только. И матом крыл кого-то… — Ладно. В городе была? — Не-а. На Луне. — Что болтают? — Всякое. А вот для тебя есть новости, нырок. — Для меня? … — Мужика нашли. Без сознания. В гидрокостюме. — Где? — Километрах в полутора от сгоревшего особнячка. Сразу внизу — обломки вертолета — тот просто на части развалился. Чем-то сильно его шарахнуло. Ну а чуть дальше — обломки мужичка. Уж как он из этого вертолета вымахнул — непонятно, а только ему повезло: в пихту влетел. Правда, ни одной кости целой, так говорят. — Но живой? — Пока живой. — И где он сейчас? — В райбольнице. В реанимации. — А у тебя сведения откуда? — От верблюда. — Тоже, как и конь, с погонами? — Ага. Только у этого просветов нет. — Прапорщик, что ли? — Пфи-и… — Тогда генерал. — Догадливый ты. Прямо «брейн-ринг» какой-то, а не мужчинка. — Ты всегда была дама с размахом… — Не наговаривай на честную девушку. Его одна из молодежи утешает. На постоянку. А я у них — вроде как друг семьи. |