Онлайн книга «Игра теней»
|
Осиротели родители… На похороны я ездила — «чеченцев» много пришло, проводить, значит… А тут — ветеран какой-то, с Отечественной, видно, на могилку к кому пришел проведать… Подошел к ребяткам-то, спрашивает одного: «А что, сынок, страшная война в той Чечне?» «Самая страшная война, отец, та, на которой ты подыхаешь». Господи, как ребят жалко… Разлили, выпили не чокаясь. Парадоксы войны… Те пацаны, что, воевали в Афганистане, стали у нас «афганцами», эти — «чеченцы»… В Таджикистане — тоже война… Кто возвратится оттуда — «таджики»?.. И снова соберутся все — «абхазцы», «тбилисцы», «вильнюсцы» — в новый «Союз нерушимый»?.. Бред. Парень погиб в последний день. В последнем наряде. Не приказали ведь — попросили… Каждый, кто воевал, знает: с людьми в день гибели творится что-то странное… Одни — полны энергии, безудержно, беспричинно говорливы, другие, наоборот, — замкнуты и неразговорчивы. Не к месту вдруг что-то начинают вспоминать или просто суетятся, делают ненужные и необязательные вещи — начищают бляху ремня, ищут что-то, не зная даже, зачем и для чего… А у некоторых — полная и бесшабашная эйфория, ощущение собственного бессмертия!… Предсмертное беспокойство… Опытные командиры всегда замечают такое состояние бойца и именно в этот день парня в бой или на задание не берут. Одно «но»… …Если у командира есть возможность выбирать. У солдата такой возможности нет никогда. — Значит, мать, говоришь, жить совсем невмоготу стало? При Борисе-то? — спрашивает Ларин. — Да нет. Я же говорю, ничего… Кабы не та война… А молодым, тем лучше, это уж точно. — Лучше? — А вот внука возьму… Сын мой с невесткою, как времена меняться стали, скрепились, но ничего, работают. А внучок — тот головастый. Сначала в область уехал, у сестры как раз жил. Устроился аж на телевидении техником каким-то, ну что программы монтируют. Получаться у него стало, в Москву переехал. Сначала, понятно, победствовал — знакомств у него никаких особых, а там — закрепился. Деньги хорошие получает. Приезжал — худющий, что жердь в заборе, хвост какой-то дурацкий себе заплел — мода, говорит, такая, а сам веселый. Работы, говорит, хоть отбавляй — да только искать ту работу нужно, какая по душе… А раз по душе — и погонять не надо, и заработаешь хорошо: нравится ведь. Мы как привыкли? Пошел на службу, пришел со службы, хорошо ли, плохо ли — получку получи! — Вот опять завираешься, Карповна! Что ж, люди, по-твоему, спустя рукава трудются? А огороды те взять? — заерзал главред. — Да не о том я, Василь Игнатьич… Раньше — хоть семи пядей во лбу будь — никуда ты не прорвешься… Везде свои обсели… — А сейчас — не так, что ли? — Не так. Коль хорошо работаешь, да специальность освоил, да не ленишься, — держутся за тебя. Потому — прибыль от тебя хозяину. — Не надо мне хозяев никаких! — А когда оно было, без хозяина-то? Председатель в колхозе, если хозяин был, так при нем и люди справно жили. Секретарь в райкоме, если не лизоблюд, а заботливый, — тоже хорошо. И стране хозяин нужен. — И я про то… Вот при Сталине… — Нет, Игнатьич… При Сталине люди дрожмя дрожали, не хозяин он был — вроде как в чужой стране царствовал. — А войну выиграл! — Войну люди воевали, солдаты. А без Сталина, глядишь, столько народу не положили бы… — Сейчас лучше, да? И тащут, и тащут… При нонещних-то! Скоро в лес за грибами не пойти — сеткой огородют, напишут: «частная собственность» Штейнберга какого ихнего, и охрану выставят — не суйся! Свергать их надо, правителей таких! — Карповна… А за кого все же проголосуют? — спрашиваю я. — Люди, они привычкой живут… За коммунистов. Да… И власти областные и районные — за них. — Да сколько тех властей… — Знаешь, Владимирыч… Я тридцать лет в комиссиях, по выборам-то. Только… Ты это в газетке своей не прописывай… — Не буду. — Ну вот. Знаешь, был раньше председателем Коренев, заврайоно. Еще при Брежневе да при Черненке… Так у него голосовали за не девяносто девять и девять десятых, а сто пять процентов избирателей! — Как это?! — А «открепные»? Уразумел? — Нет сейчас открепных. — Знаешь, как по селам голосуют? Как все! За кого люди, за того и я… А то бабка придет или к ней пойдут, так она спросит просто — за кого? Или: «Милые, при ком пенсию давать станут?» Вот тебе и все голосование! Да и обижен сильно народ на власть… Карповна права — обижен. И еще… В России никогда не голосуют за, всегда — против. В девяносто первом не за нынешнего президента горой встали — против прежнего! — А там — районные комиссии, областные… Да и по местам — те бюллетени, какие незаголосованные останутся, в комиссии пометят как надо да в ящик и сунут! — А наблюдатели? — Все ж свои, наблюдатели те… Что они, с Луны прилетят? — Ну а если принципиальный какой объявится? — Не уследить ему… Да и власти — как? Наметют в Велереченске районы, где избирателей числом поболе, да там и смухлюют. — А вы — будете? — Честно? Нет. У нас и так за коммунистов. — Демократы те масонские опостылели народу, — грозно подытожил Игнатьич. Вторая бутылка почата давно, выпили еще по одной. И — тоскливо как-то на душе, невесело… Вырос я при коммунистах. И отчетливо помню ощущение ватной стены вокруг, в которой вязнешь, вязнешь… Василий Игнатьич сильно засмурел. Карповна, и та то ли устала, то ли что… — Знаете, мужики, не о том вы все думаете и говорите не о том… И делаете не то… Не важное все это… — А что важно? Карповна улыбнулась краями губ, пригубила стопку и запела неожиданно чистым и сильным голосом: Виновата ли я, виновата ли я, Виновата ли я, что люблю, Виновата ли я, что мой голос дрожал, Когда пела я песни ему… Заночевали мы с Лариным там же, в школе. Утро выдалось ясное и морозное. Центр Пречистого сиял изморозью на ветвях, чисто выметенными дорожками сквера… В центре сквера на свежевыбеленном постаменте выкрашенный бронзовкой Ильич… Указующая рука — в сторону Москвы… Ну что ж… И ехать удобно — по ровной и гладкой, как недостижимый горизонт, дороге, построенной на чернобыльские «гробовые»… А на взгорке, рядом с выстроенной в прошлом веке .городской управой, уносилась в высокую синеву неба островерхая колокольня. Сама церковь — красного кирпича — сложена где-то в конце прошлого века умело и добротно, на века. Вот только… |