Онлайн книга «Повелитель снов»
|
– Телефон там имеется? – Сейчас посмотрю в справочнике. Через минуту я уже набрал номер: – Здравствуйте. Это Олег… Бессонов, журналист из Москвы. Могу я поговорить с Альбиной Викентьевной Павловой? – К сожалению, ее сейчас нет. Ей что-то передать? – О нет, у меня дело срочное и личное. Я могу ее найти по мобильному? Или по домашнему? Она будет завтра? – Альбина взяла краткосрочный отпуск. Ни домашнего, ни мобильного ее я не знаю. – Скажите… – Если хотите, я соединю вас с техническим центром. Она работает именно там. Но… сомневаюсь, что кто-то чем-то сможет вам помочь. – Я буду признателен за любую помощь. В трубке заиграла музыка, потом мужской голос отрывисто произнес: – Да! – Олег Бессонов, тележурналист из Москвы. Я хотел бы поговорить с Альбиной Павловой. Это возможно? – Она в отпуске за свой счет. – Ее мобильный или домашний… Дело весьма срочное. – Вы с нею хорошо знакомы… э-э-э… Олег Бессонов? – Нет. Скорее случайно и кратковременно. Но то, что она рассказывала, меня крайне заинтересовало… Как журналиста. – Эта стер… серьезная дама даже общалась с вами? – Некоторое время. В кафе. – Тогда вы – красавчик. А увлечь… Увлечь идеями она может. Но да будет вам известно, дама проработала много лет психиатром в сумасшедшем доме… И ее бредовые вымыслы красивы, но пусты. И если она вас увлекла… то просто хочет затащить в койку. – Кажется, вы ее… недолюбливаете? – Недолюбливаю? Это слишком мягкое слово. Она высокомерна, как статуя Командора. Вернее, Командорши, если бы таковая имелась. И так же холодна. До скользкой брезгливости. – Зачем вы мне все это говорите? Человеку незнакомому? – Просто хочу вас предостеречь. – Скажите, остальные сотрудники относятся к ней… – Я – самый мягкий и корректный. С ней никто не хочет работать. И она всегда сидит в студии ночами и – одна. – Почему бы вам просто ее не уволить?.. – Эта су… сущая ведьма чем-то приворожила нашего начальника. Вернее… Его сын был наркоманом… – Она излечила его от наркомании?! – По крайней мере, наркотики тот больше не принимает. Но – стал компьютерным психопатом. И длится это уже два года – с тех пор, как она у нас работает. Уволить ее невозможно. У мальчика случаются тяжелейшие депрессии, он находится на грани самоубийства, а Альба умеет эти приступы… купировать. – В трубке воцарилось молчание. – Олег, вы действительно московский журналист? – Да. – Напишите статью. Или сделайте передачу. Материалов мы вам предоставим уйму. Но такую – чтобы эту Альбу вышибли отсюда с треском и шумом! – Я подумаю над этим… – Подумайте. И – не обольщайтесь этой… – А все-таки… ее телефон… или адрес… – Вы так и не поняли? Да нет ни у кого ее телефона, потому что… нет таких денег, за которые кто-то заставил бы любого из наших сотрудников общаться с ней! – Вот даже как. – Именно. – Извините за беспокойство. – Вся жизнь – беспокойство. «Покой нам только снится», – как сказал поэт. Вам – снится? – Нет. У меня бессонница. Глава 81
На душе у меня было пусто и как-то слезливо… Я снова взял Анины рисунки и начал их перелистывать, напевая совершенно неосознанно: – «На этой выставке картин сюжет отсутствует один – где вы вдвоем, где вы – со мной…» – Вы любите ее, Олег? – спросил было Андрей, но запнулся, покраснел… – Не отвечайте… Скажите, а сама Аня… ведает о своем даре? – Не думаю… Для нее это – наваждение… Она его боится. А порой мне казалось, она слишком занята… – Чем? – Несовершенством мира. И поисками совершенства в нем и себе самой. – Совершенство спит в каждой душе… И может быть, назначение этой девочки – пробудить его своим даром? – Может быть. Но где она теперь? Где? Тревога моя нарастала, и мне показалось, что я вижу ее привязанной к креслу, и вену на руке протыкает тонкая игла шприца… Я мотнул головой. Тупик. Закрыл глаза. И мне представился замерший и замерзший город, и ледяное, продуваемое студеным ветром пространство вокруг, и… «…Падает снег… во мне кричит мое отчаяние… этот бесстрастный бег по замкнутому кругу… эта невыносимая тишина… это белое безмолвие…» Слова песни Сальваторе Адамо… И она – звучит наяву! Ожил телефон! – Да! – крикнул я в трубку. – Не нервничай так, Дрон. Твоя девчонка – у нас. А у тебя – ее рисунки. Они нам нужны. Ты умный – нашел. Но и мы – не глупее. Мы нашли тебя. Сказать как? Тоже мне тайна… Раз они искали рисунки, то просто озадачили кого-то из служащих «дома скорби» деньгами – чтобы отзвонился, если кто проявит интерес… Кого? Тоже исчислить просто: скучающие тети в регистратуре… Все телефоны там запараллелены; все посетители – на виду. А вот хвоста за потрепанным «москвичом» доктора Плотникова я не заметил. Скорее всего, его и не было: знали, куда едет. Так отчего не прошерстили загодя весь дом бабушки Клавы? Не разнесли по дощечке и по кирпичику? Не раскопали огородик по квадратам? Нужды не было? Или – времени? – Ну что молчишь, Дронов? Махнем? Нам – ее каракули полуторадесятилетней давности, тебе – саму кралю. Красавица редкая, обмен явно неравноценный, – в трубке послышался смешок, – но чего не сделаешь ради искусства! – Когда? Где? Как? – Ишь зачастил! В полтораста метрах от домика, где ты теперь находишься, стоит автомобиль. Дойди до него пешочком. Один. С папочкой под мышкой. А перед тем – покажи нам, что в ней. С расстояния в сто метров. – Снова послышался смешок. – Бинокль у нас хороший, и старые газеты мы в оплату за жизнь твоей ненаглядной не примем. – Но… – И не торгуйся, Дронов. У тебя ничего нет для торга. Ни выбора. Ни времени. Ни золота партии. – Снова послышался смешок. – Только ум, честь и совесть [29] . Я выглянул в оконце. Действительно, у дороги, но чуть поодаль, стоял джип с тонированными стеклами. До него – выжженное солнцем пустое пространство. Я пройду почти половину, покажу, что в папке действительно интересующие их рисунки и… И – что помешает им застрелить меня? Ничего. – Аня в машине? |