Онлайн книга «Корсар. Наваждение»
|
«Просто я хочу, чтобы вы поняли правильно… – услышал Корсар явственно голос покойного уже «профессора изящных искусств». – Люди приходят к нам сами, чтобы мы… разбудили в каждом те дремлющие способности, о которых они и не подозревают… Все желают быть успешными, здоровыми, богатыми…» Корсар скосил глаза и увидел сияющую вывеску круглосуточного игрового клуба, замаскированного под интернет-кафе – почти как «люди-дикари» в песне: «На лицо ужасные, добрые – внутри…» Корсар вошел внутрь, по-хозяйски прошествовал мимо аляповатых автоматов к дальней двери, взглянул в глаза дежурившему рядом на стульчике амбалу – тот поспешил отчего-то встать, спросил: – Вы заказывали?.. – Меня ждут, – властно отчеканил Корсар, оставив в широкой ладони охранника какую-то купюру, прошел в распахнутую перед ним дверь, поднялся по лестнице и – оказался в просторном зале. «Да. Эти деньги подлые, их надо – просадить!» – подумал он о купюрах в реквизированном у «профессора изящных искусств» бумажнике… Вообще-то, следуя старой гусарской традиции, подлые или лакейские деньги полагалось пропить – но, во-первых, не с кем, во-вторых, нигде не подают сладкое «Клико» или хотя бы мадеру. А в-третьих, совершенно глупо проводить последние отмеренные тебе девять часов жизни в алкогольном угаре. Да, глупо, кивнул сам себе Корсар. Но очень хочется. Как в «Интервенции»? «Аптекарь, дай мне яду! Только чтобы смерть моя была легкой, как поцелуй мотылька…» – «Тогда я вам порекомендую… селедочку с лучком». К чему это? К тому же, к чему и всегда. На Солнце и на смерть нельзя смотреть в упор. Но порою иначе – не получается. Ни у кого из живых. Такие дела. Глава 18
Рулетка и прочие азартные игры, конечно, запрещены на территории дорогой столицы. И – давно. Даже – очень давно. Но – играют. Помногу играют. Когда у людей столько денег – шальных и подлых, – рулетка необходима. Как еще задобрить Князя тьмы – спустив «удачливым» малую толику?.. К тому же, если не играешь ты – играют тебя! Как там в арии из Чайковского? «Вся наша жизнь – игра!» Хотя… Для совестливых существует еще и иллюзия. Иллюзия отшельничества – где-нибудь в однокомнатной на окраине, где и будут сотворены совершенные произведения и придут чистые, яркие, понятные мысли «о вечном»: о Боге, бессмертии, таинстве Воскресения, всеобщей любви, о йоге как учении и Тибете как месте обиталища мудрецов Шамбалы, о друидах, ариях, Руси, и снова – о вечности и Боге… И ты – сможешь выразить эти мысли в непостижимо простой и понятной форме, и мир – нет, не соблазнится, но – признает это истиной, и ты притом минуешь гордыню и – продолжишь размышление и постижение… Скажем, почему при всей простоте мира – люди столь лукавы и неискренни? И ладно бы – друг перед другом: они лгут всему: своему отражению в зеркале, своим близким, самим себе; врут самозабвенно, искусно… Врут и – рвут… отношения, связи, покой – в душе и в мире… Врать – это рвать – то, что прежде называлось узами – дружества, любви, понимания, доверия, веры… Врать-рвать… «От перемены мест слагаемых сумма не меняется…» Так нас учили в детстве. Именно тот случай. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Все через Него начало быть… В Нем была жизнь и свет человеков. И свет во тьме светит и тьма – не объяла его». [27] Как из города Назаре, Освещая лукавым путь, — Шел Господь по путям зверей. Накормить их хотел, обуть, Напоить водой ключевой, Обласкать, как может Отец, И в ночи, звездой лучевой, Указать всем и путь и венец! И чтоб легче им было идти, Их плащом от дождей укрыть И от ветра, в рассвет пути Слово дал – путеводную нить… [28] «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…» – Дамы и господа, делайте вашу игру! «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…» – все повторял и повторял Корсар, идя между столиками… – …делайте вашу игру… – монотонно призывал крупье. – «Если не играешь ты – играют тебя». Корсар давно обменял все деньги на крупные фишки, сложил в планшет и шел себе, поигрывая двумя… Неожиданно – будто шквал сорвался с места, понес, и словно колеса поезда застучали на жестких стыках, и слышалась только одно число: двадцать один, двадцать один… Корсар бросил рассеянный взгляд на стол рядом, не глядя выгреб целую охапку фишек, бросил на двадцать одно, успел уловить ироничную ухмылку крупье – краешком губ: – Ставок больше нет. А шарик катился и катился, а какой-то крашеный старичок артистической наружности шептал на ухо: – Двадцать одно… Три семерки… Счастливое число, только не здесь и не сейчас… Сейчас… И – замолк, и – замер. – Двадцать один, красное, – объявил крупье и пододвинул груду фишек к Корсару. Дмитрий прикрыл на мгновение глаза и стоял так, пока не почувствовал знакомую уже дрожь и стук, похожий на стук приближающегося к полустанку поезда… – Делайте вашу игру… «Двадцать два…» Две лебединые шеи вытянулись рядом. Крупье запустил шарик. Корсар двинул всю груду фишек на двадцать два. За спинами Корсар почувствовал шевеление и заинтересованное внимание. – Двадцать два, черное, – объявил крупье. Крупье придвинул к Корсару казавшиеся бесконечными груды разноцветных фишек. Рядом с Димой объявилась де вица-служительница с подносом. Развела полные губы в улыбке: – Может быть, желаете коньяк? Виски? Сигареты? На губах девицы читалось продолжение: «Меня?» Корсар только мотнул головой. И вдруг почувствовал, что свет абажура над столом сделался для него нестерпимо ярким и резал веки так, словно в лицо бросили соленого морского песка… «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…» А в ушах уже снова накатывал грохочущий на стыках состав, отчетливо отбивая правила игры: «Двадцать три… двадцать три… двадцать три…» – Делайте вашу игру, – тихо и заученно повторял крупье. Корсар улыбнулся уголками губ и двинул всю груду на номер «двадцать три». – «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» – со словами чеховского персонажа старичок артист все же бросил три фишки «на уголок», так сказать на четверть, и с пяток – на красное… Крупье нехорошо улыбнулся, крутанул рулетку, объявил: «Ставок больше нет» – и замер с шариком в правой руке, словно примериваясь или прицениваясь… [29] |