Онлайн книга «Корсар. Наваждение»
|
– Как только вы ощутили себя жертвой, Корсар, – заговора, отравления, чего-то еще, – вы и стали умирать. – Но меня действительно отравили! – И – что? – Сколько мне осталось? – Думаю, часа два с половиной. Или даже меньше. Но… – Я столько проспал?! Ольга, почему ты… вы… меня не разбудили… или – не пристрелили хотя бы, гром вас разрази! Я – не жертва и жертвой никогда не стану! Где мой пистолет?! – Зачем? Вы сейчас слепы, Корсар, как крот! – В висок – не промахнусь! – Да? Ольгуша, мне ты внятно объяснила, зачем привезла этого молодого еще человека. А – ему? – А как я могла, дядя Саша! Он же – спал! И это – было ему нужно, да и не разбудить его было! Он ведь – с Ангелом говорил! – С кем? – изумился Корсар, но Волин его даже не услышал: – Твоя правда, Оленька. Ну что, Корсар. Давай жить? – В смысле? – Дядя Саша – доктор. Сейчас он тебя будет лечить, – спокойно, размеренно, как маленькому, пояснила Ольга. – Прямо здесь? – Нет, в Склифосовского повезет! В Кащенко! – Не заводись! Доктор. – Корсар приоткрыл глаза, но видел перед собой только неясные фигурки, абрисы, силуэты, протянул даже вперед руку и успокоился, когда коснулся шершавой и грубой ткани Ольгиной рубашки. – Кто вы? И – как мне вас называть? – Доктор, – ответил Волин. – Этого пока… достаточно. – Сан Саныч – несерьезно. Дядя Саша – в моих устах и теперешних обстоятельствах – даже не фамильярно, а как-то неумно. Волин – отчего-то не хочется. Что-то напоминает мне ваша фамилия, если она ваша, а что – не могу вспомнить… – Время появится – вспомните. Ваша ведь – тоже чужая, а, Корсар? – Значит, просто – доктором? – Можете, как все здешние деревенские… – Рыбак? – с вызовом и даже с сарказмом спросил Корсар. – «…и сделаю вас ловцами человеков?..» – Нет, – негромко ответил Волин. – Гораздо скромнее. Грибник. – Как?! Но вопрос Корсара повис в воздухе – который вдруг словно заматерел, стал густ и упруг, и приходилось идти сквозь него, как сквозь течение воды или времени… Метрах в ста за теремом стоял на кирпичном основании длинный, бревенчатый, похожий на каретный сарай дом – но это уж была точно современная имитация: все, кроме тройки нижних бревен и действительно мощного, красного кирпича фундамента позапрошлого века. Кое-где кирпичи даже покрылись патиной, кое-где выщербились, а местами были забраны кованой чугунной решеткой, словно вели в катакомбы или подземелья, куда-то в глубь Москвы, к тайнам великих подмосковных подземелий и залов, где схоронены до поры все вековые тайны человечества: от книг черной и белой магии из библиотеки Грозного царя Ирода до – Книги книг, ведающей былое и грядущее. «Расскажи, Гамаюн – птица вещая, как Сварог-отец с Ладой-матушкой на великий подвиг послали сына…» – «Ничего не скрою, что ведаю…» – «Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о боге великом, Велесе…» – «Ничего не скрою, что ведаю…» – Что ты бормочешь, Корсар? – Ольга, придерживая Дмитрия под руку, ввела его в калитку, потом они немного спустились и оказались в большом зале, наполненном… Полумраком, шутовством, безумием, игрой, балаганом, фиглярством, смехачеством, шарлатанством… Да! Именно это подумал Корсар, разглядев враз вернувшимся зрением зал во всех подробностях. А он был – словно из голливудских фильмов тридцатых годов прошлого века – о Дракуле со товарищи и Франкенштейне со друзья… Разноцветные реторты, хрустальный, аметистовый и зеркальный шары, переливающиеся разноцветные жидкости, струящиеся по спиралям змеевиков от реторт – к перегонным шарам, под которыми то красновато, то голубовато-неоново метались языки пламени – из стилизованных под египетские мистериальные бронзовых жаровен… «Детский сад – трусы на лямках!» – хотел сказать Корсар, но отчего-то – промолчал. Да и не «отчего-то»: просто Ольга крепко-накрепко стиснула ему руку выше локтя… – Кажется, ты настроен не очень серьезно… Прищурившись, Корсар повернулся к ней: – Кажется, я снова попал не на тот спектакль… – И – что тебе с того? Что ты теряешь, если… – Если – все это фокус? Всего лишь жизнь. – А про душу ты забыл? – Кто помнит про душу рядом с деньгами, вином, красивой женщиной? – Праведники. – Много ты их знала на веку? – Некоторых. – Повезло. У праведников есть прекрасное прошлое и – вечная жизнь в мире горнем. У грешников – только та, что отпущена им – здесь и сейчас. А куда делся… – Волин? – Он такой же грибник, как я – рыбак. Так? Кстати, где мой пистолет? – Зачем он тебе теперь? – Ну ты же не хочешь, чтобы я его столовым ножом резал?! – Корсар тряхнул головой, оскалился, словно дикий зверь: – Не терплю! Ты поняла?! И – не буду терпеть – дешевых балаганов! Все – слишком! Это похоже на неумную затянувшуюся телеигру! – Многие двуногие так и смотрят на жизнь. Как на азартную игру. До смерти. – «Многие двуногие, малые беспалые…» Стихи родились! – Корсар, ты сейчас уподобляешься… – О да. В смысле: о нет! «Жизнь – не игра. Жизнь – таинство. Ее идеал – любовь. Ее очищение – жертва» [41] . Мажорно. Пафосно. – Ты заговорил словами комедиографа, Корсар? – Он был трагиком. Не все это поняли даже тогда. А то, что я вижу вокруг… – Потерпи еще чуть-чуть, ладно? Декорации нужны – с ними легче включается воображение… – Ольга помолчала, лицо ее стало строгим и сосредоточенным. – Тебе оно сейчас понадобится. Чтобы боль, быль, небыль, – всё, что ты увидишь, не показались тебе столь убийственными. – И только-то? – Чтобы – жить! Корсар повторил одними губами: жить. Почувствовал укол в предплечье – и свет померк. Глава 25
Он сидел в кресле. Рукав на правой руке был закатан, на вене осталась едва заметная припухлость: брали кровь на анализ, но брали очень квалифицированно: никакой «трассы» не осталось. Академик сидел метрах в трех и рассматривал что-то в электронный микроскоп. Корсар знал, как человек любознательный, что таких в Москве раньше было два: в Институте бимолекулярной генетики и в Институте генетики прикладной. Оба, видимо, «ковали биологическое оружие», в смысле – перековывали ихние злобные болезнетворные вирусы на наши полезные анаэробные бактерии. Или – наоборот. Короче – одно из двух. |