Онлайн книга «Странник»
|
Олег активировал программу переадресовки звонка, набрал один из домашних номеров особняка Головина. Прозвучал зуммер, другой, третий... – Вас слушают. – Голос был смутно знаком. Олег мотнул головой, не вспомнил, нахмурился. – Могу я поговорить с Александром Петровичем Головиным? – Никак нет, Данила. Но ты можешь поговорить со мной. – Ну, здравствуй, Зубр. – Ну, здравствуй, Данила. Олег глянул на монитор: защита работала исправно; звонок пытались отследить автоматическим определителем, но тщетно. – Никак издалека звонишь? – А то. По правде, я и тебя полагал в местах или отдаленных, или совсем отдаленных. Где-нибудь на берегах Большого Австралийского залива. Или – Стикса. – И кажется, не слишком рад «воскресению»? – Время покажет. – Ты же позвонил не с тем, чтобы обсуждать африканские перипетии трехлетней давности? – Почему нет? – Хорошо, Олег. Внесем ясность. – Элли погибла? – Да. Пуля Вернера пробила девчонке сонную артерию. Доктор пытался что-то сделать, но сам понимаешь. В таких делах решают минуты. Их у нас не было. – Как я оказался в саванне? – Я выбросил тебя из машины. Не был уверен, что выживем. Нас преследовали. Джип перевернули выстрелом из базуки. Но не зажгли. Потом подъехали ближе. Это было опрометчиво с их стороны... Мы потом ушли в пролесок. – Все живы? – Да. Кроме Элли. И доктор Веллингтон сломал руку. Что молчишь? Хотя можешь не отвечать. Знаю. Ты надеялся, что Элли выжила. – Может быть. – Мир не изменился. Да и не по сердцу он ей был, наш мир. А бредовая идея Вернера – построить для девушки отдельную сказку – красива, но порочна. – Отчего? Сказки возвышают людей. – Скорее – губят. Реальная жизнь не прощает невнимания к себе. – Реальная жизнь скудна. И смысл ей придает только сказка. У каждого в душе она своя. Если есть душа. – Если есть. Послушай, Олег... Ты уверен, что у тебя имеется возможность со мной болтать? – Почему это тебя беспокоит? – Я не у дел. Сижу во флигеле. Так сказать, под домашним арестом. А телефон не отключили. – Вроде подсадки? – Персональной. На тебя. Данилов глянул на монитор компьютера. Кто-то подключился к вычислению места звонка целенаправленно: тонюсенькие линии исчезали, но маленькая желтая искорка, что рыскала по испещренной красными линиями карте Франции, на время стопорилась: какой-либо из автоматов был занят, цепочка поиска замирала, вернее, сильно тормозилась. Чтобы пробить всю «обманку», поисковикам потребуется не менее получаса. А спутники они не задействовали. Значит, возможности тех, кто работает против, небеспредельны. Вернее, ограниченны. Учтем. – Спасибо за заботу. – Чем можем. – Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Пусть ищет. Как ты попал к Головину, Зубр? – Случаем. – Рядом с чем случай? Нефть? Газ? Труба? – Какая тебе разница, Олег? С алмазами не сложилось, жалованье Хургада не выплатил по причине безвременной кончины, а капитала я не нажил. Поступил на службу. – А мечта о солнечной Австралии? – Мечта как и сказка: греет, но не кормит. – Почему к Головину? «Нефтьинвест» порекомендовал? – Это тебе интересно, Данила? – Мне интересно другое: зачем похищали Дашу? – Кто – тебя не интересует? – Нет. Ответ на этот вопрос не позволяет понять причину. Пока нет понимания причины, опасность остается. Почему ты в опале? – Я возглавлял у Головина службу охраны. А Даша пропала. – Как ее охраняли? – Обычно – два человека. Но девушка тяготилась, да и Александр Петрович считал, что человека начинают доставать, когда он что-то делает «не так». Головин все делал «так». Не было причин для наезда, не было причин для похищения, не было причин и для усиления охраны. – Какой ты умный и резонный, Зубр. – Данила, я возглавлял не службу безопасности корпорации, а личную охрану. – Кто возглавляет службу безопасности? – Сам Головин. Туда входят и аналитики, и разработчики. К тому же империя Головина – часть системы здешнего про-мышленно-иерархического феодализма. Если большой напряг – Головин пользуется услугами и ВД и СБ. Не так мало. Но... – Но? – У него есть полностью теневая структура. – Кто руководит? – Не знаю. У нас его называют Практик. – Практик? – Да. – И «с детства связан был с землею»? – В каком смысле? – "Привез он как-то с практики два ржавых экспонатика и утверждал, что это – древний клад..." Имя Сергея Оттовича Грифа тебе ни о чем не говорит? – Говорит. Возглавлял невнятную контору... – Возглавлял? – перебил Зуброва Олег. – Да. До сегодняшней ночи. Пока не умер. – Ты меня очень разочаровал, Зубр, – после паузы произнес Данилов. – Грешил на Грифа? – Да. Так все показалось просто... – "Мир не прост, совсем не прост", – напел Зубров. – Да, практик из Грифа первоклассный. Но – слишком заметен. – В театре «Глобус» было три сцены. В жизни их куда больше. Как и возможностей выбирать амплуа. – Теоретизируешь? – Думаю. А когда думаю, заполняю эфир ничего не значащими фразами. Так кто его? – Без комментариев. И никто их тебе не даст. Будет и официальный некролог. Запишут – сердце. Благородно и без излишеств. Ты никогда не задумывался, Данилов, почему смерть от инфаркта представляется людям не такой страшной, как, скажем, от какой-нибудь мучительной хрони? – Как в бою. Жил – и нет. И еще... Нет унизительного прижизненного существования в немощи. – Кажется, мы обсуждали это когда-то... – Это было давно. В прошлом веке. – М-да... Звучит фатально. Сказать – вся твоя жизнь была в прошлом веке – это как черта. Чувствуешь себя очень старым. Вспоминается лозунг моей ранней юности: «Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым». – Зубр рассмеялся: – Мы пережили даже коммунизм. – Брось. Он еще в середине девятнадцатого был дохлым. И сшивался по Европе бесплотным призраком. |