Онлайн книга «Странник»
|
– Человек к такому всегда не готов. – Только не ты. – Почему? – Помнишь, вчера... Надо же, «вчера»... Ведь мы с тобой... Все было сегодня, ночью. Кажется, прошла уже вечность. Или – две вечности. – Даша встряхнула головой. – Вчера я спросила тебя о войне. А ты не ответил. А сегодня... Ты уложил тех, в поселке. Наповал. Это были киллеры? – Нет. Это были наемные убийцы. – А какая разница? – В оттенке смысла. «Киллер» – это «ничего личного», как нас учит телеэкран, великий и ужасный. Профессия. Непонятная аббревиатура. Киллер, дизайнер, оториноларинголог. Красиво, уважительно, невразумительно. И вот уже убийцу не отличить ни от конструктора интерьеров, ни от врача. Так сказать, высококвалифицированный и хорошо оплачиваемый профессионал. А вещи нужно называть теми именами, которые им подходят: доктора – целителем, киллера – убийцей. Нелюдем, который убивает за деньги. – Помолчал, добавил: – Продажная смерть куда хуже продажной любви. – Но ты... тоже убил. – Да. Чтобы спасти жизнь трем девчонкам и одному мужчине. – Какому мужчине? – Мне. – Думаешь, они приехали убить нас? – Нет. Накормить овсяными хлопьями. С вареньем и без хлеба. – И все-таки... – Даша, вопрос стар как мир. И не имеет решения. Хотя толкований сколько угодно. Вот живет себе гнусная, полуграмотная старуха, обирает доведенных до крайности людей, затаптывая их в еще большую нужду. И находится молодой человек, и убивает никчемную старушонку, а потом – мечется даже не раскаянием: сломана вся его душевная организация. И он хочет обрести покой и не находит. – Это же Родион Раскольников. Мы его в школе проходили. – Даша подумала, добавила: – Он странный. – Именно. Странный. Ему Федор Михайлович приписал собственные странности. Или, как сейчас говорят, комплексы. Так вот, Даша: у ребят, что работают наемными убийцами, таких комплексов нет. «Ничего личного». Просто способ заработать деньги. А для удобства – и людей людьми не называют: они «объекты», «цели». Которые нужно «стереть», «ликвидировать», «зачистить». Люди лукавы, и что только не придумали, лишь бы освободить память от воспоминаний, а душу – от горечи падения. Так и складывается фраза: «киллеры ликвидируют объекты». Словно шахматные фигурки пробкой с доски сбивают. Но тогда оборотка получается: киллер тоже не человек, деревянная фигурка на чужой доске. И его тоже собьют, когда придет срок. Некоторые задумываются об этом поздно. Некоторые никогда. Потому что их уже сбили. – Знаешь, Данилов... У меня голова все-таки мутная после всего... Мы с девчонками поспали, но совсем недолго. И все, что ты говоришь, я не очень сейчас понимаю. Но все равно ты хороший. Потому что я тебя люблю. – Даша вздохнула. – А теперь – поедем к папе. Может, даже звонить не будем? Свалимся, и все. – Или нас свалят. – Как это – «свалят»? – Убьют. – Но почему? – Был бы твой папа младшим научным сотрудником в каком-нибудь замороченном НИИ – вопроса бы не было. – А он и был когда-то. В институте прикладной математики. – Прикладной, говоришь? С тех пор он нашел к чему полученные знания приложить. – Олег... При чем здесь... – Папа Рамзес ворочает миллиардами. Вполне весомый повод, чтобы люди превратились в кегли. Все, включая нас с тобой. Кто-то выстроил схему, в которую Головин не вписывается. – Он не хочет никуда вписываться. Он сам по себе. – Титан промышленного возрождения? Таких не бывает. – Погоди, Олег, а что же мы будем делать? Я позвоню ему. – Попробуй, – пожал плечами Данилов. Даша взяла мобильный. Набрала номер: – Алло! Папа! Папа! Это я! Включи телефон! – Девушка нажала отбой. – Сейчас еще раз попробую. – Что такое? – Автоответчик. – И что удивительного? – Это его личный номер. Который он никогда не ставит на автоответчик. У папы три мобильных. А это личный. Ты понимаешь – личный! – Понимаю. Только не нервничай. – Я не нервничаю. Хотя нет, нервничаю, конечно. А вдруг с ним что-то случилось? – Он никогда не отключает этот мобильник? – Никогда. – Даже если беседует с президентом страны? – Я не знаю... – Я знаю. При беседах высокопоставленных государственных мужей все электронные средства, которые можно использовать как записывающую или передающую аппаратуру, изымаются. – Подумаешь, – скривилась в усмешке Даша. – Папа может себе позволить ничего не сдавать. Он... – Да будь твой папа хоть римский! – рассердился Олег. – Система. – Тогда позвоню пока домой. – Пробуй. Данилов казался безучастным. Усталость брала свое. Глаза слипались, голова пульсировала какими-то серыми всполохами, под ресницы словно насыпали песка, а внутри все подрагивало тревогой: мозг проигрывал недавнюю схватку, проигрывал ярко, рельефно, выжигая нервные клетки. Время от времени, пока Даша слушала длинные гудки, он следил за секундной стрелкой часов. – Странно. – Даша выглядела совершенно растерянной. – Никто нигде не отвечает. Ни дома, ни в офисе. И ни один из папиных телефонов. И даже моя охрана. Никто. Олег взял у нее мобильный, приоткрыл дверцу и с силой грохнул аппаратик об асфальт. Тот рассыпался десятками пластиковых брызг. – Что с тобой, Олег?! – спросила встревоженно Даша, внезапно побледнела. – Странно... Я дозвонилась, но т а м никто не берет трубку... Нигде никто. – Голос девушки сел совершенно, она произнесла полушепотом: – Может быть, всех убили?! – Нет. Данилов захлопнул дверцу, вильнул с обочины, проехал несколько улочек и выскочил на проспект, пронизывающий весь город. Влился в поток машин. – Почему ты молчишь?! – Не беспокойся. Твой папа жив. – Но почему никто не отвечает? – Просто нас отрезали от «объекта». – Как это – отрезали? – Перехватили звонок, переадресовали на другой номер. – А автоответчик? Там был папин голос. – Всякая техника – дело техники. – Но ведь мы звонили с сотового... – Тем проще. И еще: нас запеленговали. Ты пыталась связаться по разным номерам, это длилось в общей сложности не более полутора минут, но при хороших технических возможностях – достаточно. – Чьих возможностях? |