Книга Мохнатый бог, страница 32 – Михаил Кречмар

Не очень часто медведь упоминается уже в древней мифологии. Скорее всего это связано со старинной традицией, восходящей ещё к временам зороастризма, — считать нечистым жирное и всеядное животное. (Позднее эта традиция будет поднята на щит мусульманами, у которых этот зверь вместе со свиньёй и собакой попадёт в число обязательных пищевых запретов для правоверных.)

Возможно, дело в моей недостаточной эрудиции (ведь автор является прежде всего зоологом, а не специалистом по культуре), но кажется, что у римлян этот зверь использовался в основном для цирковых сражений. Изображения медведей и их травли гладиаторами встречаются на ювелирных изделиях и стенках сосудов, мозаиках вилл и стенах бестиариев. География доставки этих зверей тоже была весьма обширна. Медведей для боёв привозили из ближних Апеннин и дальних Пиренеев, из лесной Паннонии и совсем уж таинственной Британии. Однако в этом вопросе римляне были готовы превзойти кого угодно, в том числе и самих себя, поэтому в I веке н. э. Кальпурний в своей переписке с Плинием Старшим упоминает о том, как белых медведей стравливали с тюленями. По мнению Перри, это, пожалуй, первые сведения о белых медведях в исторических документах.

Совершенно исключительный интерес представляют для нас древнегреческие весёлые медвежьи праздники, носившие название «комедиа». От этих карнавальных действ получила своё название позднейшая античная комедия, а само слово «комедиа» дошло практически без изменений до самых наших дней. Так что, устраиваясь в партере театра перед современной комедийной постановкой, вы опосредованно соприкасаетесь с древней традицией медвежьего праздника.

Смысловое и лингвистическое единство комедий античного мира и славянских «комоедиц» не подлежит сомнению. Следовательно, возникновение подобных медвежьих праздников на территории Европы можно отнести очень далеко в глубь веков. Медведица в античной мифологии была связана с Артемидой. Артемиде был посвящён месяц Артемизион — март, время, когда медведи в Южной Европе выходят после зимней спячки. Праздники «комедии» проводились тоже в марте, месяце Артемиды, и скорее всего послужили прообразом позднейших славянских празднеств, а в конечном итоге — Масленицы. Жрицы Артемиды-Бравронии исполняли ритуальные пляски в медвежьих шкурах.

Общий закон эволюции древнейших охотничьих культов — от мезолитического культа оленя (у славян — лося) к позднейшему культу медведя сказался и на мифологии Артемиды. Мы видим здесь как оленей (ланей), так и медведей.

Культ медведя, и в частности медвежьей лапы, широко распространён в археологических материалах и фольклоре Скандинавии. Медвежьи лапы и когти упомянуты также в литовской летописи при описании похорон легендарного князя Свенторога.

По фольклорным материалам мы можем обратиться к древним рунам «Калевалы». В 46-й руне мы видим обряд захоронения медвежьего черепа:

Ни на льду его не бросил,

Ни в снегу не закопал я:

Рвали б там его собаки,

Замарали б скоро птицы.

Не сложил его я в топи,

Не зарыл в песок глубоко:

Там его проели б черви,

Муравьи бы повредили.

Вот куда я снёс добычу,

Эту маленькую долю:

К золотой холма вершине,

На вершину горки медной.

Там на дереве повесил,

На сосне, на стоветвистой,

На ветвях её крепчайших,

На верхушке на широкой,

Человеку на усладу

И прохожему на радость.

Здесь надо сказать, что в старинных сагах упоминание о медведях обычно носит не очень дружественный характер: в известном сне императора Карла Великого, который описывается в «Песне о Роланде», под медведем подразумевается предатель рыцарь Ганелон, погубивший часть франкского войска.

Отчасти сведения о медведях присутствуют и в библейских документах. В частности, упоминается, что дети, оскорбившие пророка Елисея, были растерзаны двумя медведицами.

В книге А. Б. Лакнера «Русская геральдика» указано, что в западноевропейской геральдике «медведь, за то, что он предвидит погоду, умеет вовремя скрыться в берлогу, где готовит своё логовище, считается символом предусмотрительности и почитается проходящим (passant), когда идёт, и поднявшимся (leve), когда стоит на задних лапах».

Герб финской провинции Сатакунты.

Герб Берлина.

Герб кантона Берн в Швейцарии.

Но не только символом предусмотрительности считался медведь у западноевропейского обывателя. Медведь (уж неизвестно почему) был ещё и символом похоти и непристойного поведения.

В государственных гербах медведь не занимал значительного места — мы можем привести в пример только один из ранних вариантов герба Финляндии под властью шведской династии Вазы — чёрный медведь, поднятый на дыбы с саблей в лапах.

Медведь сохранился в гербе столицы Германии Берлина, само название её, по некоторым сведениям, происходит от нем. bar — медведь. Столица одного из кантонов Швейцарской Конфедерации, Берн, тоже носит в своём названии отзвук медвежьего имени.

Упоминание о медведях и, возможно, отзвуки неких верований, напоминающих по содержанию сибирские, содержатся в некоторых старинных фамилиях Южной

Франции и Италии. В частности, туда можно отнести фамилию одного из хронистов мрачного периода Столетней войны Юрсена, или Урсена (он выведен А. Дюма в качестве одного из действующих лиц романа «Изабелла Баварская»). А в Италии одна из самых влиятельных семей, из которой вышли многие государственные и церковные деятели (в частности, папа Иннокентий XII), носила фамилию Орсини, что в дословном переводе означало «Рождённый медведицей».

Присутствовали медведи в качестве карнавальных масок и украшений на различных церемониях Средневековья, носивших более или менее мирской характер, — такие костюмы описаны у Фруассара в описании бракосочетания Карла и Изабеллы.

Тактика «замалчивания» медведей продолжается в западноевропейском искусстве практически до начала XX века, когда реалистические традиции уступили место модерну. Тяготеющий к батальным и охотничьим сценам Делакруа оставил нам несколько «Охот на львов», «позабыв» при этом медведей. В такой весьма специфической области искусства, как украшение охотничьего оружия, художники отдавали предпочтение львам и орлам и даже вовсе несуществующим драконам и грифонам. Даже в охотничьих жанровых сценках преобладают гравюры с весьма распространённой в Средневековье парфорсной охотой на оленей и кабанов.

Совершенно иное отношение к медведям мы встречаем у обитателей Восточной Европы, и в частности России.