Книга Стреляющие горы, страница 24 – Юрий Бойко, Геннадий Ананьев

Его встретили с нескрываемой радостью. Ощупали рюкзак с пачками долларов, предвкушая щедрые вознаграждения.

— Теперь уж хозяин точно не поскупится.

Но Рамзан немного охладил их пылкие надежды.

— Не всем, как я думаю, удастся пройти через границу. Все пути перекрыты зелеными фуражками. Я слышал стрельбу на одной из троп. А если не все из наших вернутся, вряд ли Турок расщедрится.

— Плохие слова говоришь.

— Какие есть. Ладно, пойду к Турку на доклад. Думаю, он тоже не порадуется.

Турок, похоже, не до конца поверил тому, о чем рассказал Рамзан, — заподозрил обман. Дважды просил подробнее рассказать и о встрече с пограничниками, и о перестрелке на границе. Почувствовав недоверие, Курбанов возмутился:

— Я из Центра вышел один. Когда вышли другие, не знаю. Я только молю Аллаха, чтобы и им повезло.

— Но откуда взялись пограничники?

— Вайнахи в аулах Панкисси говорят, что с неба. Иные в страхе утверждают, что это кара Аллаха.

— Выходит, десант? Но почему я об этом ничего не знаю?! — горячился Турок.

— На это у меня ответа нет, — Рамзан низко склонил голову, чтобы Турок не заметил ухмылки.

— А я и не спрашиваю тебя! — обрубил Турок. Затем, достав из пачки пару сотенных, подал их Курбанову.

— Вот тебе за труд твой. Ступай. Тебя ждут твои обязанности.

8

— Здравствуй, сынок, — в палату к Прову Меркульеву вошел отец. Дмитрий Иванович, полковник в отставке, ветеран пограничных войск. За сорок лет добросовестной службы в Забайкалье, на Курилах и на Чукотке не раз награждался орденами и медалями.

Пров отложил книгу, поднялся навстречу, обнял отца:

— Садись, отец. Как дома?

— Все так же: разногласия не урегулированы. Камень преткновения — твое будущее.

— Вам-то что ссориться? Я уже твердо решил.

— Так расскажи о своем решении.

— Давай лучше выйдем на свежий воздух. Там как-то вольготней, к тому же и мне размяться не помешает.

Отец попытался было помочь Прову, видя, как он с трудом облачается в спортивный костюм, но тот отказался, оделся самостоятельно. Прихватил стоящую в углу трость.

— Ну что — пошагали?

Когда вышли в сквер, Пров, наслаждаясь свежим воздухом, с блаженством вдохнул полной грудью:

— Хорошо!

Долго шли молча. Наконец Пров решился подступить к главной теме:

— Ты не изменил своего мнения?

— Нет, конечно, и не собираюсь. Нечего тебе делать на границе. Нечего.

— По правде сказать, удивляюсь я тебе. Не ты ли внушал мне, что граница для государства, как кожа для человека. Не ты ли говорил, что каждый патриот просто обязан встать в ряды пограничников. Забыл, что ли, как я упрямился. И согласился только под твоим нажимом пойти на срочную в погранвойска.

— Не забыл и никогда не забуду. Но время нынче другое. Тогда служба на границе воспринималась обществом как святое дело. И вам, молодым нашим наследникам, надлежало завершить начатую нами работу по созданию качественно новой, стройной системы охраны государственных рубежей. И во что эту систему превратили? Не граница, а дырявый тришкин кафтан на голом теле державном. Теперь, говорят, опять что-то задумали. Мы, ветераны, меж собой перезваниваемся — ничего понять не можем. Тоскливо на душе.

— Может, вы всё же драматизируете события. То, что делается сегодня, обнадеживает. Признаюсь, я ведь тоже сомневался, возвращаться ли мне на заставу. Сначала только чувство вины перед солдатами, погибшими и ранеными, побуждало думать о возвращении. Теперь — иное.

— Звание Героя обязывает?

— И звание тоже. Но, кроме этого, генерал Протасов меня переубедил. И знаешь как? Рассказал, какие решения приняты, чтобы восстановить порядок на границе.

— Решения-то у нас нынче — одно мудрее другого. А вот с конкретными делами не очень складно выходит. Сплошные палки в колесах.

— Похоже, от этих палок намерены избавиться, и довольно решительно. Алексей Михайлович рассказал о том, что уже делается. Конечно, не сразу всё изменится. Только Северный Кавказ, как я понял, стоит первым на очереди. На самом сложном участке протяженностью восемьдесят два километра уже отряд развернут.

— Сомневаюсь я, что произойдут какие-то серьезные перемены. Сгинут деньги в бездонной бочке, и всё пшиком окончится.

— Отец, ты же — в Совете ветеранов. Вы можете настоять на встрече с руководством пограничной службы. Из первых уст всё услышите. А то порой ведете себя, как сварливые старушки.

— Мы уже за последние годы столько обещаний и заверений наслушались, что нас больше словами не убедишь.

— Наверное, ты по-своему прав.

Дорожка закончилась, повернули обратно.

— Стало быть, — прервал невеселые размышления Дмитрий Иванович, — генерал Протасов повлиял на твое решение?

— Выходит, что так.

— Значит, назад? В огонь и пламень?

— Отец, дело не в том, что я хочу отомстить за погибших. Вернее, не только в этом. Сегодня Чечня — самый опасный узел сложнейших противоречий. Здесь столкнулись непримиримые интересы многих держав. На Северном Кавказе идет самая настоящая война, хотя об этом предпочитают не говорить. Я решил, что в этой войне мое место — на передовой.

— Мы, ветераны, тоже меж собой об этом говорим: идет война, в которой Чечня стала разменной картой экстремистских устремлений целого ряда стран. Цель у них одна: раздуть конфликт, обернуть его против России, втянуть в него дагестанцев, карачаев, черкесов — в общем, все народы Кавказа. Кое-что, похоже, им удается.

— Кавказцы, люди честные и мужественные, устали от нестабильности. Они жаждут мира, спокойной жизни, созидательного труда, но им, однако, ничего этого не дают. Подогревают обстановку с помощью долларовых подачек.

— Не подачек, а вливаний.

— Можно и так сказать. Наемники отрабатывают заплаченные им деньги, сколачивая вокруг себя группировки из обманутых людей, не понимающих истинных целей своих вдохновителей. При этом экстремисты прикрываются борьбой, якобы, за чистоту Ислама, борьбой с неверными. Англичане с американцами и контролируемые ими исламские страны пытаются представить Россию страной неверия, в которой де невозможно жить мусульманам. Особенно усердствует Англия, пытаясь представить себя чуть ли не покровительницей Ислама. А все объясняется очень просто: Англия веками рвалась на Кавказ и на Каспий.

— Не только на Кавказ, — уточнил Меркульев-старший, — но и на Дальний Восток, на незамерзающее Баренцево море, на берега Белого моря, Ледовитого океана…

— Это так, но сейчас-то нас больше всего Кавказ тревожит. Британцы в свое время получили по загривку от русских войск, усмиривших Шамиля. Но от своих заветных целей не отказались. Вспомни, хотя бы, их вторжение в Азербайджан летом 1918 года.