Онлайн книга «Иешуа, сын человеческий»
— Я — сын Давида. Сын Авраама. От Авраама до Давида — четырнадцать родов; от Давида до переселения в Вавилон — четырнадцать родов; от переселения в Вавилон до моего рождения — четырнадцать родов. Все. Этого вполне достаточно, чтобы заработала заманчивая мысль о том, что он, Иисус из Назарета, благословлен Господом на царский престол и первосвященство в Израиле. Ради этого наделил его Господь даром пророчества, даром творить чудеса. Как в свое время Моисея. Утром братья готовы были идти с Иисусом. Навьючили они ослика припасами и всем необходимым в пути. Иисус же, ухмыльнувшись, повелел: — Оставьте все. Кроме посохов в руке своей. Птицы Божьи не сеют, не жнут, а сыты заботой Господа. Чем же вы хуже их. Странно слышать подобное, но коль скоро определился в ученики, то слушай своего учителя с верой в его слово. Пошли они, берегом моря, наслаждаясь утренней прохладой и ведя беседы вольные. Берег пустынен. Только в море видны лодки рыбаков-тружеников. День разгорался. Солнце начало припекать, но что им, привыкшим к его палящим лучам, полуденная жара — идут себе и идут, продолжая беседы. Впрочем, о крове, чтобы потрапезничать в прохладной тени, Иисус уже начал подумывать. Вот, наконец, впереди большой навес, чуток отступивший от берега на взгорок. Под ним — пара перевернутых лодок и сети на вешалах. Трое рыбаков чинят их. Чем ближе подходят к навесу путники, тем проворней мелькают руки чинивших сети. — Мир труду вашему, — приветствовал Иисус рыбаков. — Мир вам, путники. Мы ждали тебя, Иисус из Назарета, но, как видишь, не успели починить сеть. Пошла, стало быть, молва по берегу Галилейского моря о сотворенном чуде; появились первые, кто поверил в него. Начальный шажок сделан. Очень малый, но обнадеживающий. Когда обменялись традиционными приветствиями и познакомились (а чинили сеть, готовясь выпросить у Иисуса чуда, Зеведей с сыновьями Иаковом и Иоанном), Иисус сказал Иакову с Иоанном, удивив их: — Оставьте сети свои, оставьте отца своего, оставьте кров свой; возьмите в руки свои посохи и следуйте за мной. Вы получите во сто крат больше того, что имеете и на что надеетесь. Рухнула надежда на сказочный улов, но всплыло заманчивое завтра. Настолько заманчивое, что трудно от него отказаться. Братья согласились без особых колебаний, а отец их на радостях пригласил путников в дом свой омыть им ноги, попотчевать обильными яствами и выдержанным вином. Слух о появлении на берегах Галилейского моря проповедника достиг Капернаума прежде прибытия туда Иисуса. Народ, в большинстве своем, отнесся к этой вести безразлично: мало ли странствует проповедников. И даже чудо со сказочным уловом не удивило людей, принявших это за очередную выдумку какого-нибудь самозванца. Иначе рассуждали саддукеи. Они собрались в синагоге, пригласив туда же фарисеев для объединения усилий. — Не новый ли это Иоанн Креститель? — А если пришествие Илии? Тогда еще не лучше. Они не желали никаких изменений в жизни города и его окрестностей, поэтому, посоветовавшись, наметили осрамить раз и навсегда проповедника, которого еще нет, но о котором уже идет в городе молва. — Поднимем на смех, испытав его на непреодолимом. — Лучше изгнать его из города или побить камнями еще за стенами. — Лучше, конечно, не пускать его в город. Остановив перед воротами, осрамить. А потом, вполне возможно, побить камнями. Еще за день пути до Капернаума Иисус почувствовал в душе непокой и сразу же догадался: впереди его ждет испытание. Он начал внутренне готовиться к нему, хотя точно не знал, с каким препятствием он встретится. Он просто сосредотачивал свою волю. Понял он все на подходе к южным городским воротам. Чуть отдалившись от них, стояли священники-саддукеи и нарядно одетые фарисеи, словно собравшиеся на праздничные моления с обильным жертвоприношением. За их спинами — толпа сторонников их, числом до полусотни. С явными ухмылками на устах. Иисус не убавил шагу и не прибавил его. Шел, как шел, хотя почувствовал, что четверка позванных с собой рыбаков начала отставать. Только верная пара слуг продолжала шагать с Иисусом нога в ногу. «Запретят вход в город? Но какую объявят причину? Нет, иное замыслено. Сейчас все выяснится». И в самом деле, перед Иисусом, словно из-под земли вырос прокаженный. — Исцели словом Господа, если тебе дано такое. Вроде бы просьба искренняя, но в ней — нотки насмешки. Да и мысли прокаженного Иисус прочитал. Спросил серьезно: — Веруешь ли в меня, Сына Человеческого? Рот разинул прокаженный: никак не ожидал он подобного вопроса, а ему никто не подсказал. Впрочем, смутились и фарисеи, и саддукеи. Не по их задумке пошло. Не отмахнулся проповедник от прокаженного, не сказал ему грубо: «Пойди прочь!» Иисус тем временем продолжал: — Истинно говорю тебе: исцелишься, если уверуешь в меня. Пауза. Долгая. Иисус вновь: — Господь не дал мне силы для маловеров. Только для искренне уверовавших в меня. Как имя твое? — Имя мое — Симон. Из Вифании, — взволнованно ответил прокаженный и пал на колени. — Уверую! Всем сердцем! Всей душой своей! Сотвори чудо! Исцели! Иисус возложил руки прокаженному на голову и произнес торжественно: — Благословляю тебя и отпускаю тебе грехи перед Господом, покаравшим тебя. Возроптали саддукеи. Только им, считавшим себя единоправными священнослужителями со времен Давида, свершать таинство отпущения грехов; их поддерживали фарисеи, тоже считавшие возможным отпускать грехи только при всесожжении жертвы. Самый старший по возрасту из них выступил вперед. — В каком завете Моисея дано право отпускать грехи не священнослужителям?! И вне Храма Иерусалимского?! Ты кощунствуешь! Тебя стоит побить камнями! — Я — Сын Человеческий. Благословлен Господом. Но если вы считаете меня неправым, я скажу так: встань и иди, Симон! Ты очищен! И в самом деле, в один миг на теле прокаженного исчезли язвы, и он, вначале даже не поверив счастью, затем, осмотрев себя еще и еще раз, кинулся к воротам с радостными криками: — Я исцелен! Я исцелен! Иисус торжествовал, в то же время понимая, что не так-то просто сломить упрямство саддукеев и фарисеев. Они переглянулись, и тут же двое из них поспешили в город. Значит, не закончилось испытание. А он, Иисус, напрягавший до предела свою волю, почувствовал сильную усталость и расслабление. На второе подобное исцеление ему, без нужного отдыха, не хватит сил. «Нет! Нельзя отступать!» Он сдавил себя в кулак и уверенно зашагал к воротам, вовсе не замечая ни саддукеев с фарисеями, расступившихся перед ним, ни толпы, почтительно склонившей головы. |