Книга Уха из золотой рыбки, страница 40 – Дарья Донцова

– Точно! Вроде тот собрался кино снимать эротическое, а Савелий Петрович у него администратор, актрис подыскивает. Вон чего придумал! Только Ленка ему не поверила и отказалась, а Савелий возьми да и скажи: «Чего стесняешься, я тебя и так каждый вечер голую вижу».

Лена очень удивилась и рассказала обо всем своему жениху Митьке, а парень живо смекнул, в чем тут дело, подстерег Савелия в кустах и поколотил от души. Лена же растрезвонила по всем жильцам о «хобби» соседа, люди начали задергивать занавески на окнах и недовольно коситься в сторону пожилого охальника.

– Он это, – качала головой толстуха, – больше некому, остальные люди тут нормальные. Ну выпьют, подерутся, с кем не бывает… Похабник один, Савелий Петрович, к нему ступай.

Я побежала вниз, открыла багажник и вытащила оттуда несколько порнографических журналов с предельно откровенными, местами крайне мерзкими фотографиями. Купила издания по дороге, на одном из лотков, отдав, кстати, за «клубничку» немалые деньги. Уж что подумал торговец, когда к нему подошла хорошо одетая дама и тихим голосом попросила достать из-под прилавка непотребные «Мистер N» и «Хочу видеть», я не знаю, но толстые глянцевые ежемесячники он продал мне без писка.

Савелий Петрович походил на белую мышь, по недоразумению решившую прикинуться человеком. Узенькое личико, так и хочется сказать – мордочка, с длинным носом, крохотными глазками-бусинками и неожиданно большим ртом с влажными, толстыми губами, короткая шея плавно перетекала в покатые, бабьи плечи, от которых сразу начинался живот, заканчивающийся практически у колен. Внизу торчали две тощих ноги, обутые в ковровые тапочки. Савелий Петрович был тучен, но мелок, если вы понимаете, что я имею в виду: узкие кости, маленький рост и плотный слой жира.

Увидав меня, старичок удивленно спросил:

– Вы ко мне?

Я подмигнула ему:

– Привет.

– Привет, – слегка растерялся дедок.

– Войти можно?

– Ступай.

Я прошла в захламленную прихожую. Очевидно, Савелий Петрович жил в одиночестве, потому что никакая женщина, даже самая вдохновенная неряха, не потерпит подобного беспорядка.

– Иди сюда, – приказал хозяин и толкнул дверь в комнату.

Там было не чище.

– Дело у тебя какое? – поинтересовался дедуся, ощупывая мою фигуру колким взглядом хитроватых глазок.

Я снова подмигнула ему и выложила на стол, покрытый липкой клеенкой, вызывающе роскошный «Мистер N».

– Говорят, вы любитель подобных изданий.

Савелий Петрович молча взял в руки журнал и начал листать. Через пару секунд его лоб покрылся мелкими капельками пота, а пальцы, переворачивающие очередную страницу, затряслись.

– Нравится? – прищурилась я. – Девочки очень красивые! Загляденье, на любой вкус: блондинки, брюнетки. Если предпочитаете полненьких, пролистайте странички, пышечки в конце.

Савелий Петрович крякнул:

– Да, хороши, только зря ко мне пришли.

– Почему?

– Я знаю, сколько такой журнал стоит, аккурат вся моя пенсия уйдет, не куплю его.

– Не по вкусу пришлись курочки? – заботливо воскликнула я и вытащила «Хочу видеть». – У меня другие есть.

– У тебя все есть, – рассердился Савелий Петрович, – это у меня средств на покупки нет.

– А кто говорит про деньги? – фальшиво удивилась я.

Савелий Петрович слегка отодвинул от себя порнуху.

– Не понял. Бесплатно отдаешь?

– Да, причем оставлю вам оба издания.

– Ни рубля не возьмешь? – недоумевал дедулька.

– Ни копейки, – кивнула я, – безвозмездно получишь, то есть даром.

Савелий Петрович потянулся к журналам.

– Надо только ответить на один вопрос, – быстро сказала я.

– Так ты опрос проводишь, – протянул дедушка, – а в награду фотки раздаешь.

Из глаз Савелия Петровича исчезла настороженность.

– Давай, вынимай свою анкету, – поторопил он меня.

Старичку явно не терпелось остаться с «Мистером N» и «Хочу видеть» наедине.

Я вытащила фото Малики Юсуповны.

– Ну-ка, посмотрите внимательно, вам знакома эта дама?

Савелий Петрович уставился на снимок.

– А где вопрос? – поинтересовался он.

– Это он и есть: видели ли когда-нибудь сию особу?

– Думал, про маргарин станешь спрашивать или кетчуп какой, – протянул дедуся, – это кто же такая, актриса небось, хотя навряд ли, страшна больно, черная, словно ворона, мне больше беленькие по душе, вроде тебя.

На всякий случай я отодвинулась от Савелия Петровича подальше. Кто знает, что ему может взбрести в голову.

– А, понял, – обрадовался старикашка, – значит, бабенку по телику показывают, ты мне предлагаешь назвать ее имя, если угадаю, получу журнальчики! Викторина, да?

– Вы получите эти издания обязательно, – успокоила я разволновавшегося вконец старичка, – и имени сообщать не надо. Просто попытайтесь вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах вы видели эту особу.

– Так нигде! – воскликнул Савелий Петрович и потянулся к «Мистеру N», но я ловко дернула глянцевый ежемесячник к себе.

– Нет, надо вспомнить. Ладно, я готова помочь. Не так давно вы выступали в суде свидетелем.

– Ну, – напрягся Савелий Петрович, – было дело, исполнил свой гражданский долг, а чего?

– Женщина, которая сбросила в реку мужчину, была похожа на ту, которую запечатлело фото?

Савелий Петрович отшвырнул от себя снимок, словно это был не лист бумаги, а шипящая кобра.

– Не помню.

Я секунду посидела без движения, потом вытащила из сумочки сто долларов, положила их на обложку «Мистера N» и подтолкнула «бутерброд» к дедушке.

– Теперь память просветлела?

Савелий Петрович крякнул, взял зеленую бумажку, поплевал на край ассигнации, помусолил его в пальцах, посмотрел купюру на свет, потом очень аккуратно сложил ее, спрятал под клеенку и спросил: