Онлайн книга «Романтик»
|
— А-а-а. О девушке, конечно, интереснее, чем о пригоревшем плове. — Пачиму пригоревшем? Пачиму обижаете? — Да вари, вари, шучу. Гурбонище, как тебя в Афган загребли, шеф-повара крупнейшего ресторана Бухары? Откупиться мог? — Мог! Но хотел посмотреть, как тут люди живут, что такое война. — Гурбон, ты — второй романтик в роте. — А кто первый, вы? — Нет, первый романтик — Свекольников! Я третий. — Почему? — Потому, как и ты, доброволец, тоже на людей посмотреть решил. Страну изучить. Путешественники — первооткрыватели! — А вас послали сюда, да? — Меня — нет, сам захотел, а в основном офицеров, пожелавших приехать в это пекло нет, почти никого! — Вот видите, а надо мной все время смеетесь! — Я не смеюсь, я подшучиваю. У-у-ф — бабах! Разорвалась мина прямо посреди двора, за ней — вторая, за дувалом — третья. — Ложись! Всем к стенам, — заорал я. — Раненые есть? Ни раненых, ни убитых не оказалось — повезло. На крыше интенсивно заработал «Утес». Бодунов сидел за станком и посылал очередь за очередью. — Игорь! Ты что-нибудь видишь или просто так, для профилактики? — Вон в тех развалинах вроде дымок какой-то. — Сейчас я сориентирую минометчиков на них, если еще не удрали. Я доложил Грымову обстановку и дал координаты, куда ударить. Минометчики «Васильками» обработали квадрат и всю полосу виноградников перед позициями. Нас очень мало: разведрота да батальон из двух рот плюс отдельные взводы. Задача, конечно, минимальная: потрепать «духов» в кишлаке, если получится, найти склады с оружием и боеприпасами. Совсем обнаглели: прямо из виноградника били по заставе и подожгли три «наливняка» (их обгорелые остовы валялись на обочине дороги), за неделю — три обстрела колонн, а пост каждую ночь обстреливают. Вот ребята и вымолили командование о помощи. Помочь хочется, только силенок не хватает, очень мало людей, чтоб прочесать всю территорию. Мы вклинились на триста метров от дороги, обстреляли еще метров на двести-триста вперед. Завтра-послезавтра саперы поставят ловушки, заминируем выходы из кяризов и домой. Прочесывая развалины, мы нашли пятьдесят-шестьдесят цинков с патронами к ДШК, несколько выстрелов к гранатомету, несколько мин противопехотных и противотанковых. Сколько-то «духов» погибло в перестрелках и артобстрелах, сколько-то завалено в подземных ходах и задохнулось. Может быть, на месяц — другой заставе станет полегче. — Гурбон, как там плов, как шурпа? Готовы? — окликнул я с крыши младшего сержанта, отрывая взгляд от бинокля. — Плов готов, а шурпа разлилась. Шайтан! Осколком казан пробило и перевернуло все. — Сержант почти плакал. Толстые мясистые щеки подергивались, лицо раскраснелось, в глазах стояла тоска. Подвязать фартук, надеть белый колпак — повар-лагманщик. Игорек настрелялся и спустился вниз с криком: — Эй, бешбармак ходячий, плов готов, лагман сварил? — Опять обижаете, товарищ прапорщик! Какой бешбармак, вы что меня бараном обозвать хотите? — Нет-нет! Что ты, Якубов! Я просто неудачно пошутил. Еда готова? Драгоценный ты наш! — Готова! — расплылся в улыбке Гурбон. — Плов, чай, обед из двух блюд. — Всего из двух? Я настрелял из пулемета на пять блюд. Протестую! — Якубов, у тебя сало в банках есть? Из сухпайка? Если есть, выдели его прапорщику — будет вместо салата! — А почему мое сало? — Потому что ты — мусульманин, салом питаться нельзя. Вот и пожертвуй шахтеру из Донбасса. — Нет, товарищ лейтенант! Сало я и сам съем. Оно в баночке, мелко нарезано: Аллах не поймет, что это такое. — Ага! Сало кушать из банки — это то же самое, наверное, как водку пить пиалой и наливать из чайника! — Откуда знаете? — В ТуркВО год служил. С узбеками и туркменами когда пил, то всегда только таким образом. — Пожалуйста, кушайте на здоровье, положил самые вкусные куски мяса, самый лучший рис, — улыбаясь широкой доброй улыбкой, приговаривал Гурбон, протягивая насыпанный с горкой плов в широкой тарелке. Плов был сказочный, прямо таял во рту. — Ну, Гурбон, не плов, а сказка, настоящий праздник желудку! — В следующий раз, если барашек будет, приготовлю бешбармак и лагман сделаю, — обрадованно затараторил сержант, продолжая раздавать тарелки с едой солдатам. — Эх, не повезло нам, Игорь! Если бы не проклятый «духовской» осколок от мины, мы бы еще и шурпы отведали сказочной! Игорь почесал вздувшийся живот, задумался. — Ник, пойду, постреляю еще немного, нет возражений? — «Утес» оставь в покое на сегодня, постреляй из ПК, ладно? — Хорошо, из ПК так из ПК. Зибоев! Сейчас сменю тебя на крыше, готовься к обеду! Солдат радостно заулыбался и принялся рыться в мешке в поисках кружки и ложки, а Бодунов полез наверх. Вскоре раздались короткие очереди по кишлаку. Из глубины виноградников время от времени кто-то стрелял по нам в ответ. * * * Ночь прошла спокойно, а днем — вновь бой. Так пролетела неделя, затем другая. Боезапас сокращался, БМП каждый день расстреливали снаряды и патроны, топливо подходило к концу. Пора бы и выходить к тылам. Комбат, замполит батальона, зам. по тылу — все сидели на заставе и успокаивали. А чего успокаивать? Сидя в своем закутке с тремя БМП, наблюдаю каждый день бегающих в развалинах «духов», веду перестрелки, отбиваюсь от обстрелов по ночам. От взвода до взвода расстояние — двести метров, каждый сам за себя. Можно поддержать огнем, но реально помочь в случае ночного штурма — вряд ли. Игорь целыми днями сидел за «Утесом» и, глядя в прицел, искал цель. Находя, стрелял. Совсем оглушил, черт деятельный. Я забрался на крышу и посмотрел в бинокль по сторонам. Легкая дымка, пасмурно, сыро. — Игорь, какие успехи сегодня? — Да кто его знает. Вроде попал в двоих, бежали куда-то, что-то тащили. Вчера я хоть наверняка видел, что автоматчика срезал. А эти сегодня, может, и уползли. — Растешь на глазах! Из кашевара в снайпера превратился за месяц! За полгода на орден настреляешь! — С нашим Эдуардом не получится. Он меня почему-то очень невзлюбил, прямо почти ненавидит. — А ты меньше огрызайся, не груби, он хотя и временно, но ротный. — Временно! Он себя уже мысленно назначил на должность. Мимо дувала прошла группа саперов во главе с Шипиловым. — Игорек! Ты куда идешь? Там же «духи»? — заорал я. |