Книга Жаба с кошельком, страница 38 – Дарья Донцова

– Это очень просто, – обрадовалась Олеся, – приносите его сюда, заплатите пятьдесят рублей всего, и наш оценщик посмотрит.

– Вот, прихватила с собой совочек.

Олеся повертела его в руках и, пробормотав:

– Знакомая штучка, – позвала: – Лиля, можно тебя на минуточку?

Вторая продавщица, стройная брюнетка, подошла к нам.

– Узнаешь? – спросила у нее Олеся, демонстрируя ложечку.

– Конечно, – кивнула Лиля, – тот самый, от Эльзы Густовны.

– Что-то не так? – насторожилась я.

– Нет, нет, – быстро ответила Олеся, – просто это часть серебряного сервиза. У нас есть одна постоянная сдатчица, милая такая старушка, Эльза Густовна Франк, она регулярно сюда вещи приносит, распродает и этим живет! Последним сервиз был, эта ложечка от него!

– И сколько он стоит? – спросила я.

– Десять тысяч долларов, – ответила Лиля, – не цена для подобного шедевра, он в один день улетел. Сначала одна дама заинтересовалась, она у нас тоже часто бывает, но не сдает, а покупает. Но ей цена показалась велика.

– Я-то ее уговаривала, – с жаром воскликнула Олеся, – возьмите, такой набор не залежится, потом пожалеете, поздно будет! Так и вышло! Не задержался сервизик. Пришел мужик, тыкнул в него пальцем и сказал: «Заверните». Мы его и продали. А как к вам ложечка попала?

– И когда это было?

– Что? – удивилась Лиля.

– Ну, сервиз продали какого числа?

– Можно, конечно, по книге посмотреть, – сказала Олеся, – только зачем вам?

Я оглянулась по сторонам, отметила, что в лавке никого нет, вытащила из кошелька сто долларов и протянула продавщицам:

– Это вам. Так какого числа продали сервиз?

Лиля и Олеся переглянулись.

– Ну это же не секретная информация, – заявила первая, – сейчас погляжу.

С этими словами она вытащила амбарную книгу, перелистнула страницы тоненькими пальчиками с розовыми ноготками и сообщила:

– Тридцатого мая, а вам зачем знать?

Я достала еще две бумажки, положила их на прилавок и тихо спросила:

– Регистрируется только фамилия продавца или паспортные данные покупателя тоже фиксируются?

Олеся усмехнулась:

– Кто бы у нас чего купил с такой системой! Нет, мы записываем лишь координаты сдатчика, а кто приобрел товар, тот нигде не обозначается.

Я почувствовала, что рвется последняя нить.

– Девочки, умоляю, припомните, как выглядел покупатель сервиза.

Лиля посмотрела на доллары, потом на Олесю, затем на меня.

– Вам зачем, что-то не пойму!

Я облокотилась на прилавок.

– Надо. Кстати, вот еще сотня.

– Мы попытаемся все припомнить, – Лиля с готовностью ринулась помогать мне, – купил мужчина, не слишком высокий, чернявый.

– Худой, – добавила Олеся, – руки прямо тощие, небось больной.

– Почему ты так решила? – удивилась я.

– Тепло было, – объяснила она, – народ в одних футболках ходил, а этот в плаще, таком длинном, почти до пят, на шее шарф.

– Кожа на лице желтая, – припомнила Лиля, – нет, точно больной.

– Он не назвался? – цеплялась я за соломинку. – Может, пытался с вами познакомиться, вы девушки красивые.

– А его тетка на улице ждала, небось жена, – скривилась Олеся, – я через витрину увидела. Значит, купил он сервизик, я его упаковала в коробку, очень постаралась, каждый предмет отдельно завернула, чтобы не дай бог не поцарапать. На чаевые надеялась.

– Тут многие, – вступила в разговор Лиля, – если дорогую вещь покупают, нам немножечко отстегивают, прибавка к жалованью выходит.

Но на этот раз Олеся зря старалась. Болезненного вида дядька молча посмотрел, как продавщица укладывает чашки, потом так же, не говоря ни слова, подхватил коробку и был таков.

– Даже спасибо не сказал, – запоздало обиделась Олеся, – вообще странно себя вел!

– Чем же?

– Ну, покупатели, в особенности если вещь дорогая, все разузнать хотят, – затараторила Лиля, – как мыть, чистить, какой процент серебра, год выпуска, да мало ли что! Помнишь ту тетку с фужером?

– Ой, умора! – мигом отозвалась Олеся. – Прикиньте, приобрела у нас бокал и давай…

– А этот, больной дядечка, значит, ничем не поинтересовался. – Я быстро вернула разговор в нужное русло.

– Нет, – развела руками Олеся, – даже не выбирал ничего.

– Это как?

– Ну люди стоят у прилавка, разглядывают витрины, потом говорят: «Покажите вон то». Принесешь, поставишь перед человеком, а он тебе: «Фу, вблизи никакого вида! Давайте лучше то, что слева стоит». Иные по два часа топчутся, весь ассортимент переберут и ничегошеньки не возьмут.

– Дядька другой был?

– Ага, – согласилась Лиля, – совсем. Прошагал от порога, как солдат, секунду поглядел в витрину, ткнул пальцем и заявил: «Сервиз!»

Лиля сняла одну чашечку и поставила перед покупателем.

«Весь», – коротко приказал тот.

Продавщица выставила набор, она думала, что странноватый мужик примется изучать предметы, но тот бросил:

«Беру. Сколько?»

«Десять тысяч у.е.», – сообщила Олеся.

Дядька кивнул, пробил чек, и это было все. Продавщицы просто обалдели. Такого в их практике еще не встречалось. Чтобы человек сделал дорогое приобретение сразу без долгих колебаний и кучи вопросов. Просто отдал кассирше банковскую кредитку – и привет!

– А потом он вышел, – закончила Олеся, – и к бабе подошел, она на улице стояла, блондинка, крашеная, волосы совсем белые, губы красные-красные, в очках. Ну такая страхолюдина…

Я насторожилась: блондинка с красными губами! Точь-в-точь так Анфиса описала таинственную Аллу, приезжавшую в гости к бабе Рае.

– Дальше что было? – поторопила я девочек.

Те пожали плечами:

– Все, ушли они.

– Пешком?

– Вроде.