Онлайн книга «По ком воют сирены»
|
— Да–да, точно. — Но я не об этом. Еду я на своем «фольце» после этого дела домой. Уставший, голова ватная, выжатый лимон, короче. Карбюратор еще, зараза, барахлит, нервы портит. Не доезжая километров пятидесяти до города, в какой‑то деревне, тормозит меня наш родной гаишник. Лет двадцать с копейками. Старший сержант. Молодой, конопатый, на молоке с творогом воспитанный. Селюк селюком. Гордым тренированным жестом ладонь к козырьку: «Та, та, та, та». Представился. Я ему корку под нос, свои, мол. Собираюсь уже трогаться… А он мне задает вопрос, — капитан сделал паузу, — что за контора такая? Не знаю такой организации… — Не может быть! — подпрыгнул на месте Никита. — Отвечаю. — Ну, а ты что ему? — Сначала послал спросить у первого попавшегося прохожего. Он не пошел… — Ну, ты его дальше, — засмеялся Карпов. — Нет. Туда его я не послал. Честь мундира не позволила. А не пошел он искать случайного пешехода просто за неимением таковых в обозримом пространстве. — И чем закончилось? — Никита уже давился хохотом. — Я его спросил, знает ли он что‑либо об организации, называемой повсеместно аббревиатурой КГБ. Оказалось, что наслышан прекрасно и даже друзья у него есть среди сотрудников этого ведомства. К коим относится с глубоким почтением и безграничным уважением. — А про нас, их приемников, ничего не слышал? — вытирая слезы, выдавил Карпов. — Абсолютно. А ты говоришь… — Они там, наверно, еще удостоверения не поменяли. — За десять с лишним лет? Вряд ли. Вопрос здесь совсем в другом. Это именно то, о чем я тебе хотел сказать. Все изменилось и изменилось очень сильно. Такая тебе вот произвольная зарисовка о нашей теперешней жизни. Вот так, господин лейтенант. Это маленький этюд о сегодняшней мощи организации, в которой ты имеешь честь состоять. Работать приходится очень бережно и аккуратно. Почти шепотом. Возвращаемся к нашим баранам… — Тем, которые в погонах? — отсмеявшись, Никита, всхлипывая, переводил дыхание. — Этих тоже достаточное количество. Но я о бригаде Захара. — Взгляд Серегина опять стал сосредоточенным и хмурым. Никита тоже посерьезнел: — Есть мысли? — Ты думаешь, я тебя здесь просто так байками развлекаю? Мне надо было на пару минут отвлечься. Поразмышлять. Я так всегда делаю. — Помогает? — А то. Если все будет нормально, к обеду Захар нам всех сдаст. — ??? — И напишет по всем эпизодам явку с повинной. — До обеда? — Да, я думаю, до пятнадцати ноль–ноль. Никита недоверчиво улыбнулся уголками губ: — Разрешите полюбопытствовать, это все будет без… тисков и прочих… м–м-м… средств доверительного общения? — Абсолютно. — Десять минут назад ты сказал, что мы не в состоянии расколоть этого ганса в принципе. Что изменилось? Поделись своими замыслами. Умираю от любопытства. — Угадывать будешь? — Нет. Не томи, Витя. Как мы его колонем, еще и до обеда, до пятнадцати? Да без вспомогательного инвентаря? Серегин усмехнулся: — А мы его и не будем трогать. — Выдержав длинную паузу и отметив, что Никита заинтригован до предела, капитан добавил: — Ты забыл одну простую вещь. Если мы не можем его колонуть, то это совсем не значит, что его не сможет расколоть никто. Это за нас сделает Тихон. — Ха! — фыркнул лейтенант. — Тоже мне новаторское решение. Во–первых, Тихон на Черноморском побережье, в командировке. Во–вторых, он за такое дело собьет с нас никак не меньше ящика коньяка, а это, между прочим, моя месячная зарплата. А в–третьих, когда он вернется, будет уже поздно. Хотя, конечно, если б он взялся за этого Захара со своими психологическими трюками, то, вполне вероятно… — «Во–первых» и «в–третьих» твои я отбиваю сразу. Олег вернулся вчера утром. Цел, слава Богу. Иммортель везучий. Он сейчас в городе и вполне доступен. — Да ты что? — Никита опять закружил по комнате, потирая руки. — Это же в корне меняет дело. Хрен с ней, с зарплатой. К тому же, если в пополаме, то какие‑то бабульки мне останутся. Питаться не обязательно, а на сигареты хватит. Проживу. Надо с ним встречаться. — Не боись. От твоих бабок сильно не убудет. Я берусь его уболтать за пару пузырей. — Это как? По старой дружбе? — Старая дружба у него была с Саней Змеем, — вздохнул капитан. — Они такое вместе прошли… — У нас в управлении? — Не только. Они вместе срочную в Витебской десантной дивизии погранвойск КГБ трубили. Такая служба была… Не позавидуешь… Три вида формы только носили… — Это во время «перестрелки» было? — Да, в «славные» времена перестройки, — правильно понял его Серегин. — Сколько тогда крови при развале Союза пролито было. А Тихон на острие… Ну, это он тебе как‑нибудь сам расскажет. Молодость у него очень лихая была. Голливудские боевики блекнут перед этими приключениями… А как он опером конторы стал… Про это вообще легенды ходят… — Он и сейчас… — Да, пожалуй, толковей его в управе опера нет. — Это да, — в глазах Карпова загорелся огонек восхищения. — Я о нем как о былинном богатыре рассказываю… — Что‑то в этом есть. Хотя он реальный, тут, рядом с нами, ежедневно жизнью рискует. Разве что лицо свое гримировать постоянно вынужден, да в управлении по тем же причинам редко появляется. И не, как Илья Муромец, с булавой абстрактные границы государства на коне бдит, а в самой гуще событий вертится. Ну ладно, давай вернемся к нашей теме. — Серегин постучал ногтем указательного пальца по папке с делом, над которым они работали. — Жаль, что с пятой графой у Захарова такой прокольчик. — Какой? — Помедлив, Никита добавил: — Не понял. Что ты имеешь в виду? — В анкете, в графе «родители», у Захарова Сергея Алексеевича мать украинка, а отец… — Молдаванин. — Карпов передернул плечами. — И что из этого? Мне эта информация никуда не влазит. — А то, что если бы там было написано «чеченец», это было бы совсем другое дело. Тихон к этой нации о–о-очень трепетно неравнодушен. Очень. — Серегин многозначительно поднял левую бровь. — Я об этом что‑то слышал. Но так, краем уха. Суть мне неизвестна. Откуда такая нелюбовь? Так просто, или есть определенная причина? — Есть. Отца у него в Грозном убили. — Во, блин. Отец из наших? — Нет, отец у него был учителем. Простым школьным учителем. То ли истории, то ли русского языка и литературы. Не помню точно. — А за что тогда его убили? Не понял. |