Книга По ком воют сирены, страница 52 – Александр Чернобук

— Закурить есть? — почти одновременно с ним заговорил второй, высокий, худощавый, в панамке, которая формой напоминала шляпку гриба. В его интонации слышалась неприкрытая угроза. — Расщедрись, дядя, на никотин. Не жлобись.

— Я уже три месяца не курю. Бросил. — Михаил оглядел пустынные окрестности. Помощи ждать было неоткуда.

— Здоровье бережем? — ехидно поинтересовался черноволосый.

— И вам советую.

— А нам не надо советовать! — тут же надвигаясь, ответил высокий. — Мы сами умные. Все уже давно знаем.

— Раз сигарет нет, тогда должна быть водка и закуска. Выворачивай свои мешки, ― насел с другой стороны коренастый, похлопывая себя битой по открытой ладони.

— И пошустрее.

Журналист проклинал себя за то, что не пошел, как все, через поселок, а решил срезать угол. Уже было понятно, что добром эта встреча для него не кончится. «Японский Бог. Надо же такое невезение. Светло. Глубокое утро. В каких‑то четырехстах метрах дачные участки. Полно людей. А тут какие‑то быки отмороженные… Может, попробовать взять их на понт?»

— Это что за рисовки, пацаны? Пожалеете. Не знаете, с кем связываетесь. Валите отсюда, пока я добрый. По–быстрому! — Кивалов сделал максимально грозное выражение лица.

— Угрожаем? — ухмыльнулся черноволосый.

— Гоним? — в унисон добавил высокий и почти без замаха ударил журналиста битой под колени.

— Вы чего? — заорал в полный голос Михаил. Ноги не выдержали, он оказался на земле.

— Прекращай орать! — шикнул черноволосый и ударил пытающегося встать Кивалова ногой в плечо. — Лежать.

— И кошелек не забудь отдать, щелкопер!

— Откуда вы знаете, что я журналист? — поразился Михаил, снова пытаясь встать.

— Ты неправильно отвечаешь. — Высокий размахнулся и опустил биту на голову Кивалова. — Надо говорить так: «Кошелек в заднем кармане брюк. Возьмите, ребята».

— И не забудь сказать, «пожалуйста», — добавил коренастый и ударил битой по ребрам.

Кивалов после первого удара в голову слегка поплыл, но рефлекс сработал. Он попытался липкими от крови руками прикрыть разбитую голову. После второго удара в грудь он руки опустил к месту очередного ушиба и получил удар уже по беззащитному затылку. Потом еще и еще. Биты опускались и поднимались. По ним уже начала стекать кровь.

— Пожалуй, хорош. Ему хватит. — Черноволосый остановился и вытер полой футболки пот со лба. Высокий по инерции нанес еще один удар по обезображенному до неузнаваемости лицу и тоже остановился.

— Смотри, какая очаровашка получилась. Ты только приколись. — Он отбросил биту и, стараясь не испачкаться, вывернул карманы Кивалова. Переложил к себе в барсетку документы и бумажник Михаила.

— Любуюсь, — буркнул коренастый, выворачивая содержимое сумок прямо на землю. — Водки нет. Он еще и трезвенник, мать его…

— Ладно. Валим. — Высокий поднял биту и углубился в лес.

— Валим. — Черноволосый ударом ноги разбросал сваленные в кучу продукты и ускоренным шагом двинулся за своим товарищем.

Пройдя метров шестьсот по лесу, оба не сговариваясь, остановились. Под кустом шиповника была небольшая ложбинка. Бросив туда окровавленные биты, убийцы нагребли поверх земли и присыпали хворостом и попавшимся под руки мусором.

— Сойдет. — Черноволосый, отойдя на несколько шагов, критически осмотрел схрон.

— Согласен, — кивнул высокий, поправляя сбившуюся набок панамку.

Пройдя еще около километра, они вышли к грунтовой дороге, где их ждала бежевая «девятка».

— Дело сделано, — садясь за руль, произнес высокий.

— А бабок не густо, — примостившись на пассажирское сиденье, черноволосый выпотрошил бумажник журналиста.

— Не особенно жируют, борзописцы, — презрительно сплюнул в окно высокий и завел двигатель.

— Про журналиста слышал? — Едва за Серегиным закрылась дверь в кабинет, как‑то нервно поинтересовался полковник Смирнов вместо приветствия.

— Здравия желаю, Петрович. Про какого журналиста? Кивалова?

— Да. Садись. — Смирнов сделал приглашающий знак рукой.

— Конечно. Кто же не слышал? — присаживаясь на стул за столом для заседаний, кивнул капитан.

— Твое мнение?

— Там же, насколько я понял, обычный «гоп–стоп», — ответил опер, но, заметив недовольный взгляд полковника, исправился: — На журналиста Михаила Кивалова совершено разбойное нападение с целью завладения личным имуществом.

— Чего так решил?

— Говорят, — пожал плечами Серегин. — Все обстоятельства дела указывают на эту версию. Забрали деньги, документы. Это точно. Прочие ценные вещи. Если такие с ним были. Пересортировали продукты в сумках. Ограбление. Нанесение тяжких телесных…

— А ты слышал, что его коллеги говорят? — Полковник постучал указательным пальцем по лежащим на столе газетам. Как показалось Серегину, излишне громко. — И не только говорят, но и пишут.

— Так они ничего другого сказать просто не могут. Написать тем более. Все как обычно. Преследование за освещение в прессе достоверных фактов из жизни и деятельности «уважаемых» людей нашего государства, погрязших в криминале. Чистота, искренность и порядочность против насилия, коррупции и попрания всех человеческих ценностей. Как следствие — заказное убийство.

— Сильно завернул, — скривился Смирнов.

— Продолжаю. «Правоохранительные органы, как всегда, бездействуют. Будет ли раскрыто очередное преступление против демократии? На что идут деньги налогоплательщиков?» Одним словом — щелкоперы. Нас поливают грязью, а себе рекламу делают…

— На крови товарища, — закончил за него Смирнов.

— Это верно. Эти папарацци мать родную в рабство продадут, если можно на этом сенсацию сделать…

— Ладно, — устало махнул рукой полковник. — Бог им судья, этим убогим. Тебе, значит, это дело так видится?

— Я хоть и не вникал, вы же знаете, своих дел по горло, — уже понимая, к чему ведет начальник, начал готовить почву Серегин, — но мне кажется, грабеж по Кивалову ― чистейшей воды…

— С убийством?!?

— А что? С убийством.

— С такой степенью жестокости?

— Петрович, подумай сам. Курортная зона. Дачи. Воскресенье. Одинокий мужик с огромными сумками посреди леса. Пьяные, обкуренные малолетки… подростки…

— Попросили закурить…

— Именно. Сначала закурить. Потом: «Дядя, добавь нам денег. На бутылку не хватает». Он им в ответ дерзко, они ему в морду. Вошли в стадное исступление. Забуцкали журналюгу.

— Братья меньшие, я имею в виду МВД, — заметив непонимающий взгляд Серегина, объяснил Смирнов, — как ни странно, додумались проверить «Жигуль» Кивалова. Он всегда на нем ездил на дачу…