Онлайн книга «Доллары царя Гороха»
|
«Кофе – 50 рублей, штрудель – 75 рублей, стол 100 рублей, итого 225. Вознаграждение официанту остается на ваше усмотрение и всегда приветствуется». Я слегка удивилась и перечитала не слишком четко напечатанные строки. С кофе и штруделем понятно, с чаевыми тоже проблем нет, во всем мире существует на них единая ставка – десять процентов от суммы итога. То есть сегодня девушке следует оставить двадцать или двадцать пять рублей. Но почему с меня решили взять еще какую-то сотню за стол? И что под этим подразумевается? А, наверное, в соседнем зале люди могут подходить к прилавку сами и выбирать пирожные. Шведский стол. Очень удобная форма самообслуживания. Но я-то к ней не прибегала. Девушка в форменном костюмчике стояла с будто наклеенной улыбкой. На ее груди белел бейджик: «Варвара». – Варенька, – вежливо сказала я, – тут вкралась небольшая ошибка: я не пользовалась шведским столом. Поймите правильно, мне совсем не трудно отдать лишнюю ассигнацию, но я не люблю платить ни за что. Очевидно, ошиблись на кассе, бывает так, что к чеку присоединяется предыдущая покупка… – Не, – протянула Варя, – все верно. И потом, как это вы не пользовались столом? Сидите же за ним! – Стол? В вашем кафе берут за мебель? Варя кивнула: – Да. – С ума сойти! – Почему? Вы же им пользовались, – катая во рту жвачку, стала объяснять Варя, – стол, может, поцарапался. Вы по нему локтями елозили, полировку стерли. – У меня нет нарукавников из наждачной бумаги, – только и сумела возразить я, – за что же платить сто рублей? Да этому столику красная цена тысяча! Он у вас при таких аппетитах давным-давно окупился и начал приносить прибыль. – О господи, – закатила глаза Варя, – ну каждый раз одно и то же! Прочтут счет и возмущаются. Чего же тут странного? В любой точке с вас вычтут за мебель. – Первый раз вижу подобную строку в счете. – Я решила стоять на своем до конца. – Просто мы честные, – мерно двигая челюстями, ответила Варя, – в иных кафе чашечка кофе будет стоить не полтинник, а сотню, да и штрудель на полторы потянет. Мы же без обмана, указываем истинную цену блюда и берем за мебель. – Очень глупо! – Это почему еще? – уперла руки в боки Варя. – Тогда следует указать еще массу составляющих. – Каких? – Ну… занавески, люстру, скатерть, чашку, тарелку, ложку, электричество, воду, паркет… В конце концов, стул, вдруг я его задницей протру! – А вы не грубите! – Просто я указываю на ваши недочеты. Да, кстати, перед тем как начать обслуживать клиента, советую давать ему на подпись «Акт приемки стола», а уходя, пусть завизирует «Акт сдачи». Варя покраснела. – Давай плати живо! Разговорилась тут. Иначе… – Что? – усмехнулась я. – Заставишь меня выплюнуть кофе и штрудель? – Милицию позову, – рявкнула Варя. – Очень хорошо, – кивнула я, – тогда я немедленно звякну в налоговую инспекцию, пусть проверят, какой процент кофе находился в том напитке, который вы именуете капуччино. Его явно сэкономили, а в штруделе вес был меньше заявленного в меню. Варя открыла рот, закрыла, потом снова открыла. Я вытащила портмоне и выложила на стол двести двадцать пять рублей, ухитрилась наковырять сумму без сдачи. Официантка обрела дар речи: – Это все? – Естественно. Получите, и до свидания, – сердито сказала я. – А чаевые? – Они обязательны? – Конечно. – И где это написано? – Ну… все дают. – А я не стану. Варя прищурилась. – Небось в этом НИИ работаете, что рядом стоит. Угораздило же нас тут открыться. Косяком уроды идут, то в туалете на два часа засядут, то скандал устроят! Ваще прям! Не слушая недовольное ворчание официантки, я схватила сумочку и ушла. Больше в эту кофейню не загляну, даже если стану умирать от голода! К Гортензии Петровне я поехала без предварительного звонка. С пожилой дамой лучше пообщаться лично, тем более что и повод у меня есть самый замечательный: вручу ей пятьсот долларов. Считается, что пожилые люди предусмотрительны, аккуратны, поголовно боятся бандитов, поэтому, прежде чем открыть входную дверь, долго расспрашивают нежданного гостя и рассматривают его в «глазок». Но Гортензия Петровна распахнула дверь мгновенно. Едва я успела нажать на звонок, как на пороге появилась маленькая, верткая дама, смахивающая на престарелую стрекозу. – Вы кто? – резко спросила она, выходя на лестничную клетку. – Даша Васильева, – автоматически ответила я, – а вы Гортензия Петровна Клара́? – Да, – быстро сообщила старушка, – говорите скорей, что надо, я за хлебом собралась. Сейчас ларек закроется, он всего лишь до четырех работает, останусь без батона. Только сейчас я заметила у нее в руках хозяйственную матерчатую сумочку. Сразу стало понятно, что Гортензия Петровна открыла дверь, собираясь уходить, вполне вероятно, что она даже не услышала моего звонка. – У вас на первом этаже супермаркет, – напомнила я, – круглосуточный, там небось хлеба завались. – Гадость! – воскликнула Гортензия. – Отвратительная выпечка, по вкусу напоминающая вату! Я беру только заводские сайки! – Хорошо, подожду вас вот тут, посижу на подоконнике. В глазах Гортензии Петровны вспыхнуло возмущение. – Это с какой стати? Вы кто такая? – Ну не на лестнице же нам беседовать. Старушка быстро заперла дверь и твердо заявила: – Никогда не пускаю к себе посторонних. У вас есть рекомендательное письмо? Я постаралась не рассмеяться во весь голос. Рекомендательное письмо! Господи, в каком веке живет Гортензия Петровна? – Если нет, то до свидания, – желчно произнесла бабуся и со скоростью, которую трудно ожидать от пожилого человека с артритными ногами, унеслась вниз. Мне показалось, что она перепрыгивала через ступеньки, но это, наверное, все же было не так. Пришлось устроиться на подоконнике. |