Книга Холодная песня прилива, страница 68 – Элизабет Хейнс

— Дженевьева… — заговорил он.

— Нет, — сказала я. — Все не так. Почему?

Он покачал головой.

— Ты меня использовал! — сказала я.

— Нет.

— Использовал меня, чтобы подобраться к Дилану.

— Каким образом? Не глупи. Кому он только что звонил — тебе или мне?

Эти слова ударили меня больнее, чем пощечина.

— Засранец! Подонок конченый! — Слезы жгли глаза, руки сами собой сжались в кулаки.

— Дженевьева, я не то хотел сказать…

— Почему никто не говорит мне правду? Что происходит?

Я не могла больше смотреть на него. Ушла в каюту и попыталась закрыть за собой дверь, но Джим удержал ее, схватил меня за руку, вынудил повернуться к нему лицом.

— Не уходи! — сказал он.

Лицо его так близко к моему лицу. Я чувствовала его дыхание на щеке.

Я стала вырываться, но он только крепче прижал меня, сдавил руку.

— Отпусти!

Он ослабил хватку. И я осталась стоять дура дурой, таращась на его бесстрастное лицо, по моим разгоряченным щекам катились слезы ярости и горя.

— Ты не говорил мне, что знаком с Диланом, — еле выговорила я, рыдания мешали говорить.

— И ты не говорила, что знакома с ним. — Такой спокойный, такой возмутительно спокойный, так бы и врезала ему!

— Ты знал про нас с Диланом. С самого начала знал!

— Я не знал, как ты относишься к нему.

— Он рассказывал тебе про меня?

Джим кивнул.

— Что он сказал?

— Просил присмотреть за тобой.

— Что? — переспросила я. От злости я с трудом разбирала смысл его слов. — Когда?

— Он позвонил мне, когда узнал, что в реке нашли тело Кэдди. Попросил присмотреть за тобой, потому что знал, то есть предполагал, что у тебя могут быть неприятности. После этого звонка он выключил телефон, и я не мог с ним связаться.

— Почему?

Джим присмотрелся ко мне, словно пытаясь понять, какой частью информации стоит поделиться:

— Он и раньше так делал. Когда начинаются проблемы, он отключает телефон. До исступления способен довести.

— Значит, ты приехал сюда и заодно решил меня трахнуть? Думаешь, это он имел в виду, когда просил присмотреть за мной? Сделать так, чтобы я перестала думать о нем?

— Не о том речь.

— Зачем ты сюда явился? Чего ты хочешь от меня?

Он молча смотрел на меня, провел рукой по волосам, отвернулся, прошелся по каюте. Вроде бы нашел подходящий ответ:

— Я искал Дилана. Он выключил телефон после того, как объяснил мне про Кэдди и тебя, и я подумал, что, может быть, он выйдет на связь с тобой.

— Не понимаю. Он же только что сам тебе позвонил.

— С того дня он звонил только дважды. Оба раза из каких-то публичных заведений, там было шумно, проследить, где он, не получалось. Все остальное время его телефон молчал-.

— То есть он не хочет общаться с тобой, я правильно поняла?

— И с тобой не хочет, — парировал он.

Я закусила губу, злобно полыхнула глазами.

— Дженевьева… — Он коснулся моей обнаженной руки, пальцы проникли в рукав футболки и добрались до плеча.

— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула я, отшатнувшись.

— Послушай, — продолжал он, — Дилан очень упертый, сама знаешь. Он все делает по-своему. Как бы я ни старался помочь ему, как бы ни уговаривал играть по правилам, он всегда поступал только так. И тем не менее я ему доверяю, и ты должна ему доверять.

Он снова шагнул ко мне. Я хотела отодвинуться, но не смогла. Что-то изменилось в выражении его глаз. Я рада была бы поверить каждому слову, но как?

— Ты должен был сразу мне рассказать, — сказала я, тщетно пытаясь говорить спокойно. Я хотела, чтобы голос мой звучал холодно, сердито, чтобы Джим понял, как я зла. А вышло нытье, слезы и всхлипы.

— Я не думал, что так получится.

— Как — так?

— Ты знаешь, о чем я. Не прикидывайся.

Я вздернула бровь:

— Все-таки надо было сказать мне, что ты знаком с Диланом.

— Я не обязан докладывать тебе обо всем. И уж никак не о том, что связано с расследованием.

— Да пошел ты! Ты ведешь дело Дилана? И решил, что самый правильный вариант — трахнуть меня?

— Сам знаю, что неправильно!

— Так что же? Хотел дождаться, пока Дилан не проявится, а потом свалить и меня бросить?

— Я так далеко не загадывал.

Я стащила со стула джинсы и кое-как натянула их. Они все еще были сыроваты. Наплевать!

— Куда ты? — спросил он.

— Просто… просто оставь меня в покое!

Около трапа он снова меня нагнал, обхватил за талию, подтащил к себе, крепко прижал, и чем яростнее я вырывалась, тем сильнее удерживал.

— Дженевьева, — он понизил голос до шепота, дуновения, обдававшего мой затылок, — не надо.

Я чувствовала, как смягчаюсь, таю в его руках. Он крепко держал меня. Я повернулась, обхватила его за шею, уткнулась лицом в грудь, вдыхая его тепло.

Он выдернул мою футболку из-за пояса джинсов, его руки скользнули на мои ягодицы. Сама не сознавая, что делаю, я тоже запустила пальцы в его джинсы, теснее привлекая Джима к себе. Рот его был в сантиметре от моего, наше дыхание смешивалось. Стоило мне чуть-чуть податься вперед, и наши губы слились бы. Но я не хотела сдаваться. Он наклонился ко мне, а я отклонилась чуть-чуть. Он приостановился, дыхание его участилось. Я чувствовала, как упирается в меня твердая выпуклость. Мои пальцы сжимали его ягодицы, глубоко впиваясь ногтями. Он переместил одну руку с моей спины на шею, придержал меня, чтобы я не сумела вывернуться. Толкнул меня с силой на пол у трапа. Я нащупала за головой ступеньку, чтобы уцепиться, а он уже стащил с меня джинсы, приспустил свои. Он вошел в меня, я резко вдохнула. Голову я опустила на ступеньку, и в первое мгновение восторг пригвоздил меня к месту, но позиция была неудачная: я все время соскальзывала. Я оттолкнула Джима, а поскольку он не сразу повиновался, толкнула сильнее, спихнула с себя, развернулась, окончательно сбросила джинсы и опустилась на четвереньки двумя ступеньками выше, отставив задницу как раз на удобной высоте. Джим, не останавливаясь, вошел в меня, теперь нежнее, однако нежности хватило ненадолго, и вот уже он двигается быстро, жестко, мощно, всем телом долбит меня о трап. Много времени это не заняло. Он кончил внутри меня, застонал сквозь стиснутые зубы, уткнувшись губами мне в шею.

На мгновение мы оба застыли. Тишина и неподвижность, только его дыхание шевелит мои волосы и кровь стучит в ушах.