Книга Экстрим на сером волке, страница 61 – Дарья Донцова

Чувствуя себя гадкой манипуляторшей, я взяла то, ради чего и затеяла разговор о «гостье». Очень неприятно, что приходится обманывать милую, простодушную, по-детски доверчивую Марину. За короткий срок, проведенный в нашем доме, она успела понравиться всем, каждому сказала ласковое слово, сделала вкусную запеканку, а я нагло пользуюсь простодушием девушки. Слабым оправданием мне служит тот факт, что я хочу избавить Катю от нависшей опасности.

— Кстати, — воскликнула я, пряча ключи в карман, — ты с Катей знакома?

— Неа.

— Папа тебе не представил внучку хозяина?

— С какой стати? — пожала плечами Марина. — Он же с ними не дружил, просто работал на Зелимхана.

Сильно сомневаюсь, что Адашевы были в курсе папиных семейных дел. Отец таким немногословным был, никого никогда не грузил. Да и какому хозяину понравится, если его шофер будет трепаться о своей семье?

Я вздохнула, действительно, Марина права.

— Зато сейчас у тебя есть возможность подружиться с Катей.

Марина подперла щеку рукой.

— А она из своей комнаты не выходит, сидит там сиднем, носа не кажет.

Я встала.

— Ну не буду тебя больше отвлекать, иди выбирай себе фильм.

— Не, — заулыбалась Марина, — Маша завтра обещала меня в город свозить, в какую-то галерею «Икс», сказала, мне понравится. Ты не знаешь, что там показывают? Неохота перед Машкой в грязь лицом ударить, в художниках я совсем не разбираюсь.

— Машка решила сделать тебе сюрприз, — ответила я и пошла к двери, — приедешь — увидишь.

Галерея «Икс» — это огромный торговый комплекс, набитый под завязку шмотками. Маруська хочет приодеть Маринку, не стоит портить ей праздник.

Пусть наша гостья ахнет от восторга, увидав кофточки и туфли. А мне сейчас надо попытаться поговорить с Катей.

Я спустилась на первый этаж, дошла было до комнаты девочки, постояла пару секунд у двери, но потом раздумала стучать. Скорей всего, сейчас услышу недовольное «Чего надо?» или «Кого там черт принес?».

Катя хочет, чтобы ее оставили в покое, так пусть получит этот покой.

Утром я спустилась вниз, когда все остальные давно разъехались по делам. Позавтракала, пошла к гаражу и вдруг поняла: чьи-то глаза уставились мне в спину.

Я обернулась: в раскрытом окне гостевой комнаты виднелась фигурка Кати.

— Привет! — крикнула я и помахала рукой.

Девочка исчезла с такой скоростью, словно ее языком слизали.

— Во ей сейчас раздолье будет, — хмыкнула догнавшая меня Ирка, — я за продуктами подалась, в доме никого, можно по всем комнатам шляться. Жаль, у нас замков на дверях нет!

— Не говори глупости, — рассердилась я, — если бедный ребенок наконец-то выйдет поесть, это к лучшему.

— Ну насчет бедного вы, пожалуй, ошибаетесь, — прищурилась Ирка, — хитрая она, спасу нет. Я ее тоже сначала жалела, а потом перестала.

— Почему? — удивилась я.

Ирка хмыкнула.

— Около двух дня я подошла к ее комнате и говорю:

«Катюша, не побоишься одна остаться? Мне в химчистку съездить надо». Два раза вопрос повторила, а ответа не дождалась.

Но Ирка не привыкла отступать. Из-за створки доносились звуки громкой музыки. Думая, что девочка просто не услышала ее, домработница заорала:

— Мне ехать пора!

Внезапно дверь распахнулась и на пороге возникла Катя.

— Незачем так визжать, — гневно заявила она, — с какой радости ты сюда лезешь? Ты поломойка, и знай свое место. Кстати, когда я вселилась в эту комнату, в ней стояла отвратительная грязь. Будешь сюда шляться, скажу Даше, чтобы у тебя из зарплаты вычла за отвратительную уборку.

Ирка растерялась, она искренне считает себя полновластной хозяйкой в особняке, а нас неразумными, неряшливыми, вечно оставляющими после себя беспорядок детьми. Никто в нашем доме никогда не разговаривал с ней в таком тоне. Нет, замечаний Ирка от нас получает в избытке. То на нее налетит Машка с требованием:

— Брось все и погладь срочно блузку!

То Зайка принимается тыкать пальцем в зеркало и приговаривать:

— Ну и грязь! Лица не видно!

А еще есть Дегтярев, никогда не знающий, где у него лежат вещи, и каждое утро у нас начинается с громкого вопля полковника:

— Ира! Куда подевались брюки (рубашка, ремень, носки, пиджак, галстук, портфель, зубная щетка, одеколон, ботинки, ключи от машины, права с техталоном, брелок от ворот…)?

Следует отметить, что Ирка особенно не расстраивается, выслушивая претензии домашних. Она быстренько тяп-ляп гладит блузку и, если Машка возмущенно вопит: «Но у нее все рукава смяты», — бодро отвечает:

— Так в них утюг не просунешь! Надевай, и так сойдет.

Зеркало в ванной домработница обмахивает тряпкой с самым недовольным видом, бурча себе под нос:

— Ну и какой смысл его мыть? Что за каприз? Вечером опять пастой заляпают.

А на Дегтярева она и вовсе не обращает внимания.

Услышав завывания полковника, Ирка выйдет в холл первого этажа и гаркнет во всю мощь своих хорошо развитых легких:

— В шкафу гляньте, там все, в вашей спальне!

— И зубная щетка с туалетной бумагой? И уличные ботинки? — кричит в неистовстве Александр Михайлович.

— Ага, — меланхолично отвечает Ирка и отправляется по своим делам.

Единственный человек в нашем доме, получающий все сразу, по первому требованию и в наилучшем виде, — это Аркашка, с остальными Ирка не церемонится. Мы давно перестали считать ее прислугой, и, хотя ежемесячно банк переводит на счет домработницы определенную сумму, Ирка нам как родственница. Порой у нас начинаются выяснения отношений, но.., никто и никогда не разговаривал с Иркой злобно, не указывал ей на место и не пугал отставкой. Нам это просто не придет в голову, разве можно уволить из дома троюродную тетушку? Хоть она и раздражает порой до зубного скрежета, так ведь своя, родная.

Поэтому, услышав заявление Кати, Ирка почувствовала себя оскорбленной до глубины души. И сейчас зудела, садясь в свою машину: