Онлайн книга «Падение «черного берета»»
|
— Не понял? — Одинец поднял выгоревшие брови. — Ну, освобождал одного придурка… — Лечись. Возможно, уже завтра нам с тобой придется ехать в командировку… Карташов взглянул на его руки: у самой цепочки от часов он увидел небольшую наколку — сердце пронзенное стрелой и кинжалом. — Судя по всему, ты тоже сидел? — спросил он. — Ты имеешь в виду это? — Одинец потеребил цепочку от часов. — И не только это. Я таких, как ты, живчиков видел на зоне. — И что — разочаровался? — Меня, как бывшего сотрудника милиции, там, похожие на тебя мальчики, хотели оттарабанить, сделать паршой, последним пидором. — И что же им помешало? — Отчасти газовый ключ, которым я заводиле сломал ключицу и два ребра, а отчасти моя боевая слава. В 1991 году наш ОМОН гремел на всю Европу… А ты за что тянул срок? — За грабеж… А если быть точным — за грабеж с применением оружия… А точнее, газового пистолета… — Значит, вчера ты тоже был на Дмитровской улице? — Это никак не взаимосвязано с моей биографией. Но можешь считать, что где-то поблизости я там ошивался… Одинец подошел к барчику и вернулся с бутылкой водки и одним фужером. Потом из платяного шкафа он вынул гитару. Налил водки. — Не возражаешь, если будем пить из одной посуды? Это сближает. — Только мне наливай доверху. Я пью один раз… — Идет. Закусить хочешь? — Вот этим закусим, — Карташов потряс зажатой между пальцами сигаретой. Как-то само собой получилось, что после второго фужера рука Одинца потянулась к гитаре, лежащей на атласном одеяле. Он дернул по струнам, гитара издала довольно чистый звук, однако Одинцу что-то не понравилось и он подтянул вторую и четвертую струну. Прочистив кашлем горло, он взял аккорд и довольно приятным и несильным тенорком запел. Как далеко, далеко, Где-то там, в Подмосковье, Фотографию сына уронила рука, А по белому снегу уходил от погони Человек в телогрейке или просто зека. В небо взмыла ракета, И упала за реку, Ночь опять поглотила Очертанье тайги, А из леса навстречу беглецу-человеку, Вышел волк-одиночка и оскалил клыки. Голос Одинца становился увереннее, жестче, он пел, опустив к гитаре глаза, прикрытые длинными высветленными солнцем ресницами. Карташов, чтобы не мешать, налил фужер водки и залпом выпил. Одинец, между тем, распустив голосовые связки, еще более щемяще запел последние строки: Человек вынул нож: «Серый ты не шути, Хочешь крови — ну, что ж, Я такой же, как ты, Только стоит ли бой Затевать смертный нам, Слышишь лай — то за мной Псы идут по пятам.» Воцарилась тишина. Никто не хотел быть первым в ее надломе. Теперь Одинец наполнил фужер водкой… — Ты где, Серый, сидел? — В Латвии, в Екабпилсском гадюшнике… — Это что, в бывшем концлагере? — Это не то, ты путаешь с Саласпилсским лагерем смерти… — Какая разница, где сидеть, но нервы у тебя ни к черту. Я понимаю, тебе пришлось нелегко, но ты держись. Сделаем работу, съездим в ноябре в Сочи, погуляем, разомнем кошельки… Кстати, когда ты последний раз имел женщину? Однако Карташов не успел ответить — в комнату постучали. Вошла миловидная, с забранными назад белокурыми волосами женщина. На вид — не более двадцати пяти… — Мальчики, кто из вас тут так красиво поет? — Мцыри, кто же еще, — не повел бровью Одинец. — Это партийная кличка? — женщина стояла в проеме дверей и на просвет хорошо была видна ее точеная фигурка. — Вас приглашает на обед Вениамин Борисович… Снизу раздался голос Брода: — Галина, где вы там застряли? Сосиски стынут… За большим прямоугольным столом уже сидели Брод с Николаем. Оба орудовали приборами. — Мцыри, садись рядом, — сказал Брод и немного отодвинулся вместе со стулом. — Галочка, принеси, пожалуйста, еще пива. Они сидели напротив друг друга. Карташов болезненно ощущал внутреннюю вибрацию — ее лицо, как магнит притягивало его взгляд. Чтобы не засветиться перед Бродом, Карташов низко наклонил голову, медленно расправляясь с баварскими сосисками. Николай шумно жевал, то и дело вытирая рот бумажными салфетками. Брод разлил по бокалам чешское пиво. Подняв фужер, громко сказал: — Будем здоровы и по возможности счастливы! Открылась входная дверь и на пороге, с мобильником в руках, появился молодой человек в сером костюме. Его коротко подстриженные волосы были спутаны, на висках отчетливо виднелись капли пота. Брод отложил в сторону нож с вилкой, поднялся и вышел с парнем на улицу. — С чем, Валек, прибыл? — спросил Брод, вытирая платком руки. — В эту субботу, на Учинском водохранилище, состоится «стрелка». — Кто будет выяснять отношения? — Шадринские и солнцевские. Правда, это только предварительная информация. Не исключено, что к ним присоединятся авторитеты Бауманского района, новодмитровские… Ожидается жесточайшая рубка… — Что они друг от друга хотят? — У них идет взаимный отстрел. По моей информации, шадринские хотят поставить на место солнцевских… Как это делается, мы с вами знаем… Вчера в «Московском комсомольце» сообщалось о взрыве в Подлипках. Дом площадью в полгектара и две иномарки разнесло в мусор. — Позови Николая и Одинца. Нет, пусть сначала поедят… Пойдем, Валя, в дом, тебе тоже надо перекусить… После обеда Брод, Николай, Одинец и Валентин направились в гараж. Карташов тоже вышел на крыльцо, усевшись на ступеньку, закурил. Перед ним был кирпичный, достаточной высокий забор, за которым виднелись развесистые купы старых вязов. Два охранника ходили вдоль забора, у калитки сидел рыжий кот и тщательно умывал круглую мордочку. В гараже шло оперативное совещание. На капоте «ауди» Брод расстелил карту Москвы и длинной, словно указка, отверткой обозначал основные точки предстоящей операции. — Мы поедем двумя группами: я, Николай и доктор Блузман — в одной машине. В Химках к нам подсядут еще двое — Кадык и бывший люберецкий. А ты, Валентин, поедешь со своими хлопцами на санитарной машине. С вами будут санитары и кое-какая медтехника, носилки и так далее. — Брод взглянул на Одинца. Ты, Саня, с Мцыри обеспечишь отвлекающий милицию маневр. В районе Черкизова вы свернете на Тарасовку и поменяете на машине номера. Где-то у Зеленого Бора сделаете хорошую тротиловую закладку. Там есть небольшой мостик… Не под самим, разумеется, мостиком, а немного в стороне, чтобы без лишних жертв… Вторую закладку оставите возле станции в Байбаках. |