Онлайн книга «Не моя война»
|
— Ну и что? — Сам видишь. — А ты? — Пытался поцеловать. Вот и получил по морде. — Еще раз спрашиваю. А ты? — Не понял? — Иди и пробуй еще раз, получишь по морде — ничего страшного. Главное — говори, говори. Витька вновь пошел. Слышно было лишь его бормотанье под дверью. Пока был монолог, я уже хотел было пойти к себе спать, но тут дверь открылась, было слышно, как щелкнул замок и скрипнула дверь. Моего друга впустили. Я еще немного подождал, он не вылетел из окна, и не скатился по лестнице, значит все хорошо. Я лег спать. Сквозь сон слышал, как в другую комнату зашли помытые офицеры. Под самое утро меня разбудил Ахмед. — Олег. Где Виктор? — Рядом, — ответил я сонно. — Олег, проснись, где Виктор? Он сбежал? — Нет. Рядом. По подъему явится. — Он у Аиды? У доктора? — Тебе какая разница? У них все серьезно. — Это хорошо если у них все серьезно, иначе его убьют. — Тебя приставили нас охранять — так охраняй. А сейчас дай поспать. Я перевернулся на другой бок и проспал до самого подъема. Когда начал умываться, пришел Витька. Вид у него был совершенно счастливый и ошалелый. — Как джентльмен, ничего спрашивать не буду, но по-моему, ты счастлив. — Да, — он откинулся на постели, закурил. — Я самый счастливый человек на свете. Мы говорили, говорили. — И до чего договорились? — Она станет моей женой. Мы распишемся, как только выберемся из этого кошмара. Олег, какая она женщина! Умная, восхитительная, красивая, внимательная! У нас будут самые красивые дети на свете! — Вы уже начали их делать? — Заткнись, пошляк, даже твои тупые остроты не смогут омрачить мне настроение. — Охрана утром будила меня, спрашивала, где ты. — Что сказал? — Они что, слепые что ли? Теперь будут тебя точно охранять от всяких тупых фанатиков и прочей дряни. — Что делать? — Ничего, пусть все идет своим чередом. Только сейчас о любви поменьше думай, надо людей готовить. — Подготовим. — 47- После завтрака мы построили личный состав, до обеда происходила перегруппировка сил. Ополченцы вели себя как дети, поначалу в первую роту понабилось желающих — дальше некуда. Потом многие передумали, давай проситься назад, и так далее. Наконец нам удалось сделать перегруппировку сил. Составили списки личного состава, пересчитали по головам. В первой роте оказалось сто тридцать два человека, во второй — сто сорок, в третьей — сто пятьдесят. "Китайский батальон". Мы предлагали Гусейнову сделать четыре роты, но он лишь махнул рукой. Мол, не надо. Все молокане, и стар и млад, добровольно пошли в первую штурмовую роту. Мы пытались их отговорить, но бесполезно. Все рвались в бой. Каждый выбирает свою дорогу сам. Владимир набрал механиков-водителей, нашелся даже один, который ранее служил именно в этой должности, остальные были трактористами. Он увел их в парк, там стояли БМП. Ему работы хватит. Сашка тоже начал деловито командовать своей ротой. Мы с Витькой не сидели без дела, снова начали то, чем занимались все это время. Мишка отирался в штабе. Поначалу "три богатыря" не приняли его в свой коллектив, но он был тертый калач, и через три дня он уже вовсю командовал в штабе. Учил Модаева рисовать карты, подписывать их. Нашел в батальоне художника и чертежника, посадил их за работу, сам лишь попивал коньяк с комбатом, да ходил на перевязки к Аиде. Но, зная об их отношениях с Виктором, не позволял себе никаких фривольностей. Зачастую на всех наших занятиях присутствовал Гусейнов. Тенью за ним стоял Ходжи. Они о чем-то переговаривались, но не вмешивались в процесс обучения. За целый день мы выматывались так, что падали после ужина и засыпали. Витька был двужильный, он брился, душился где-то найденным одеколоном и шел на свидание. — 48- Однажды, когда мы только откинулись на кровати, а Витька ушел, услышали со двора звуки борьбы и Витькины маты. Рванули вперед. На улице стоял мулла, а трое здоровенных фанатиков били Витьку ногами. Пришлось вмешаться, мы начали, а охрана доделала свое дело. Теперь они уже били нападавших ногами, а мулла как курица бегал вокруг и, махая руками, на азербайджанском и русском призывал не избивать воинов Аллаха. Даже начинал причитать молитвы на арабском, но охрана не успокаивалась. Мы тем временем помогли подняться Витьке. Морда в крови, форма в пыли, рукав надорван, глаз заплывает. Видать хороший синяк будет, и плюс ухо распухло. Он отодвинул нас, вытер кровь с лица тыльной стороной ладони, пошатываясь подошел к развлекающейся охране, раздвинул их и к каждому воину Аллаха приложился от души ботинком. Потом подошел к мулле, схватил его за руку и потащил в подъезд. Охрана бросила «футбол» и устремилась за ним. Мы встали у них на пути. — Спокойно, мужики, спокойно. Вы наши телохранители, а Виктор ничего ему не сделает. Просто поговорят, — я закурил. Сам-то я боялся, что Витька сгоряча может и убить этого тщедушного муллу. Нам потом жизни не дадут. Прирежут дикие фанатики. Из подъезда казармы доносились крики, но понять толком ничего нельзя было. Лишь только одно Витькино: — Если ты, старый козел, еще раз посмотришь в сторону доктора, то я тебя, урода, вот этими самыми руками порву на части. И плевать, что будет потом, но ты у меня первый сдохнешь, и охрана не поможет. Ты меня понял, старая обезьяна? Я к тебе не лезу, не лезь ко мне — зашибу. Не был бы ты муллой — давно бы уже кишки на уши намотал! Ты понял, чмортос гребанный?! Судя по характерному звуку, Витя прикладывал святого отца затылком об стену. Я не выдержал и крикнул: — Витя! Хватит, время идет. Из подъезда вылетел мулла, путаясь в полах халата, раскинув руки, он упал прямо на асфальт, очки слетели с носа и покатились впереди него. Мы подбежали к нему. На святейшем заду муллы был явственно виден отпечаток от Витькиного солдатского ботинка. Я стал поднимать муллу и при этом шептал ему на ухо, пока охрана не подошла близко: — Слышь, ты, святой бегемот, ты все понял, что Витя тебе объяснил? Если не он, так я тебя на ремешки для часов распущу. Все понял, козлина уродливая, свинья постозная? И только пикни. Я поставил его ровно, стал отряхивать сзади, и пока никто не видел, незаметно, исподтишка пару раз саданул по почкам и печени, тот лишь вздрогнул. |