Онлайн книга «Компот из запретного плода»
|
И тут вдруг из квартиры раздался мужской голос: – Ничего не случилось? Из двери выглянул молодой мужчина и уставился на Дегтярева. – Что-то произошло? – спросил он у Лилии. – Нет, Саша, – ласково ответила та, – не беспокойся. Слесарь квартиру перепутал, ему в домоуправлении не тот адрес дали. Мужчина исчез, Лилия и Александр Михайлович несколько мгновений смотрели друг на друга, потом бывший начальник повернулся и молча пошел вниз. Разговаривать с Лилей ему было решительно не о чем, все и так ясно. Золото продано, на вырученные деньги, очевидно, куплена новая квартира, доказать ничего невозможно, да и некому доказывать, вор у вора дубинку украл. Больше Дегтярев Лилию не беспокоил, он довольно скоро после этой встречи попал в больницу и умер. Скорей всего, даже получив золотишко, бывший начальник зоны не выжил бы. Олимпиада Михайловна на секундочку остановилась, перевела дух и грустно продолжила: – Похоже, брат совестью из-за меня мучился, потому что на последней страничке тетради стояло: «Виноват я, Липа, перед тобой, жизнь тебе покорежил, так ты замужем и не побывала. Хочу перед смертью последнюю свою тайну открыть. Видел я, когда заболел, как ты расстраиваешься и деньги одалживаешь, вот и решил по бабам сходить. Но – зря. После моей кончины сходи к Лилии, сообщи ей, что я умер из-за ее подлости и жадности, вот адресок». Олимпиада Михайловна замолчала, я в нетерпении запрыгала на табуретке. – Ну, а дальше, дальше что? – Ничего, – грустно ответила старуха. – Как? Вы не пошли к Лилии? Не сказали ей пару слов? – Нет, – со вздохом ответила баба Липа. – Но ведь брат вам адрес написал! – Нет, не успел, – грустно сообщила старушка, – наверное, хотел указать, да в больницу свезли, а тетрадь дома осталась, в шкафу, записи оборвались на словах: «Короче, вот тебе адрес…» Ничего больше! Может, где и лежат в укромном месте золото-брильянты! Лилия небось уж померла, а сынок ее, Сашка, может, жив. Я навострила уши. – Почему думаете, что он Саша? – А в тетрадочке стояло, – охотно ответила Олимпиада. – Лилия, когда брат к ней пришел, сказала: «Ступай, Саша, все в порядке». А еще там написано было, что у Лилии муж генерал, богатый военный. Вон как, могла моему брату помочь, небось связей полно, да не захотела! – Вы тетрадь сохранили? – Пихнула куда-то! На антресоли! – А можно ее найти? – Наверно, только зачем? – Наше Общество ветеранов издает сборники воспоминаний; если опубликуют записки Дегтярева, – лихо соврала я, – вам денег заплатят! – Кому чужая жизнь нужна, – отмахнулась старушка. – Поищите записи, – попросила я, – хотите аванс? Вот, смотрите. А обнаружите тетрадочку, в два раза больше дам! Баба Липа схватила купюры. – Ладно, вечером Ваня придет, жилец мой, слазает наверх. – Давайте я вам помогу. – Нет, – твердо отрезала баба Липа, – сами добудем, ты вот что, завтра прикатывай часам к пяти, после обеда, и деньги вези. Я уехала от старухи, испытывая то, что, наверное, ощущает человек, оказавшийся в открытом море, далеко от берега. Никаких надежд на спасение нет, но тут, о радость, мимо проплывает тонкая досточка, утопающий, как известно, схватится и за соломинку. Тетрадка Александра Михайловича – моя последняя надежда, вдруг в ней есть нужные, интересные сведения. Навряд ли Олимпиада Михайловна запомнила всю информацию дословно. Завтра получу рукопись, изучу ее как следует, скорей всего, обнаружу в тексте нечто… Обязательно найду… должна отыскать… непременно… И тут на меня навалился голод, да с такой силой, что я мгновенно притормозила около первого попавшегося супермаркета, влетела в отдел, где торгуют хлебом, схватила слойку, быстро оплатила ее и вонзила в сдобу зубы. Есть выпечку на ходу, несясь от супермаркета к машине, не хотелось, поэтому я встала около небольшого магазинчика, коих было полно в «предбаннике» супермаркета, и, спокойно жуя слишком жирную булочку, уставилась на витрину. Губная помада ядовито-сиреневого цвета, целая палитра лаков для ногтей, кремы для лица и краска для волос. На прилавке лежала картонка с «хвостиками», один из них, ярко-рыжий, красиво блестел в свете лампы. Ярко-рыжий… Я проглотила остатки слойки и спросила у продавщицы: – Этой краской можно любые волосы оттенить? – Вам подойдет, – лениво зевнула девушка. – Не себе хочу взять, Стелле. – Лишь бы ваша Стелла не темнее русой была, – равнодушно сообщила продавщица, – на брюнетке хорошо не получится, а то некоторые черноволосые купят, а потом жалуются, не вышло ничего, надо ж понимать: из черного рыжее ну никак не сделать, только если совсем обесцветить. – Стелла белая, она станет рыжей? – Стопудово. Вам какую, стойкую? – Не понимаю. – Ну, ваша подруга хочет основательно покраситься или чтобы через несколько дней смылось? – Посильней, пожалуйста. – Тогда эту! – А на какое количество волос рассчитан тюбик? – Ну… если как у вас, то один на три раза. Я молча проглотила издевательское замечание, похоже, девице потенциальная покупательница показалась почти лысой, но это неверно, просто я коротко постриглась. – Ежели кудри ниже плеч и густые, то лучше две упаковки взять. – Везде волосы покрасит? Девица почесала щеку. – Не поняла. – Краску можно только на голову нанести? – А куда еще? – захихикала дурочка. – На ноги, – вздохнула я. Продавщица вытаращила глаза. – На голени? – Да, – задумчиво протянула я, – и бедра тоже, сколько надо брать? У Стеллы на конечностях густые заросли, а еще спина… – Спина… – эхом повторила продавщица. – Угу, – кивнула я, – на позвоночник можно? – У нее и там волосы есть? |