Онлайн книга «Небо в рублях»
– Ты о чем? – вздернула брови Ника. – Вы же писательница Смолякова! – Я? – Ну… Мне в агентстве сказали, это дом литераторши! Ника быстро оглянулась, потом крепкой, совсем не старческой рукой уцепила меня, то бишь помощницу домработницы, за плечо и впихнула в просторную спальню, заставленную статуэтками, вазочками, конфетницами и прочей лабудой. – Видно, до тебя, душа моя, дошла неверная информация, – возвестила дама. – Садись, объясню, что к чему. – Простите, конечно, но мне убирать надо. – Сидеть! – пригвоздила меня взглядом к стулу старуха. – Раз велю – изволь слушать! Значит, так… Я мать мужа Милады, вернее, бывшего супруга. Мой сын – святой человек. Умный, богатый, красивый, а пожалел никчемную бабу и из чистой жалости женился на ней. От Милады, право слово, никакого толка, кроме неприятностей. Ничего она делать не умеет! Мой мальчик уехал из России, предварительно разведясь с малопривлекательной супругой. Но, будучи человеком честным, благородным и воспитанным в интеллигентной семье, счел нужным облагодетельствовать неумеху, дал ей денег на сей, с позволения сказать, замок, а мне велел: «Мама, приглядывай за хозяйством, иначе Милада добро прогуляет, профукает, по ветру пустит». Ясно теперь, кто тут хозяйка? – Ага, – закивала я. – Понятное дело, вы – самая главная. – Молодец, – улыбнулась наконец довольная Ника, – правильно рассуждаешь! Значит, чью комнату следует убирать с особым тщанием? – Вашу. – И это правильно. Будешь стараться – дам подарок. – Ой, спасибочки! – Видно, ты хорошая девушка, исполнительная, – сладко пропела старуха. Я потупила взор. – Вот и ладно, – закончила знакомство с новой прислугой Ника. – Пойду кофейку попью, а ты принимайся фигурки мыть. Да осторожно, разобьешь какую – выгоню! Я окинула взглядом бесконечные ряды разнокалиберных статуэток и попыталась отбиться от оказанной чести. – Мне приказано лишь пол тереть. – Кем же дано такое указание? – Раисой. – Райкой?! – с неподражаемым выражением воскликнула Ника. – Ну-ка, скажи, кто тут хозяйка? – Вы. – Значит, мой мою коллекцию, – процедила старуха и направилась к двери. Но, почти дойдя до порога, притормозила и сказала: – Упаси тебя бог тронуть вон ту толстую тетрадь. Ясно? – Да. – Не прикасайся к ней! – Хорошо. – Знаешь почему? – Нет, простите, конечно. – В ней мои записи, мысли и наблюдения. Дневник великой, много страдавшей женщины. Настоящий роман, не чета тем поделкам, которые строчит Милада. Кстати, ее первая книга украдена у меня! – Как?! – Очень просто, – снисходительно кивнула Ника. – Я придумала историю, набросала вкратце сюжет и – о, моя святая наивность! – рассказала за чаем о своих идеях, поделилась с теми, кого из благородства пригрела под широким, уютным крылом. И что? Ну? И что? Отвечай, что? – Простите, не знаю! – Нетрудно догадаться! Пока я обдумывала сюжетные линии, составляла план, Милада живехонько, за недельку, накропала отвратительную повестушку и сволокла в издательство. Ей там сказали, что текст никуда не годится, русским языком автор не владеет, выглядит, будто китаец состряпал, но напечатали. – Зачем же «Марко» взялось публиковать повесть, если вещь казалась плохой? – выпала я на минуту из образа придурковатой поломойки. Ника, к счастью, этого не заметила, усмехнулась. – Ты, любезная, далека от мира искусства, а я, можно сказать, плаваю в море культуры много лет. Мой сын – великий литератор. – Ой, а что он выпустил? – вновь принялась я старательно ломать комедию. – Люблю читать приключения, а еще рассказы о животных. Ника скривилась. – О боги! Милочка, тебе лучше увлекаться, с позволения сказать, творчеством Милады. Думаю, оно придется тебе по вкусу. Мой сын создает эпическое произведение, полномасштабное полотно, чем-то напоминающее великий роман «В поисках утраченного времени». Ты, естественно, никогда не слышала об этой книге. – Ничего не знаю о Прусте, [3] – живо подтвердила я и тут же прикусила язык. Более идиотского замечания из уст помощницы домработницы и придумать трудно. Но Ника снова не обратила внимания на мою оплошность – то, что неотесанная баба-поломойка правильно назвала автора эстетской книги, ее не удивило. Очевидно, ей, занятой исключительно собой, любимой, просто не было дела до окружающих. – Мой великий сын, – вздохнула она, – тщательно, в деталях, описывает каждый свой день. Это будет величайшее произведение эпохи, оно переживет века, станет пособием для тех, кто захочет изучить быт и нравы человечества на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. Ясно? – Но, простите, конечно, получается, что роман можно опубликовать лишь… э… после смерти автора? Ника вскинула подбородок. – Да! И в этом основное величие моего сына! Марсик – мессия! А Милада – жалкая поденщица, думающая лишь о деньгах, ясно? Но народу хочется жвачки, люди не желают утруждать мозг, оттого Смолякова и популярна. Право слово, бедная страна, в которой бешеные деньги можно получить за мусор. Впрочем, не укради она мою книгу – ничего бы не получила. Но я, как хорошо воспитанный человек, простила девчонку, более того, держу ее в своем доме, пою, кормлю, одеваю, обуваю… – Ника, – раздался из-за двери высокий, нервный голос, – завтрак на столе. – Иду, дорогая! – откликнулась дама. Потом она заговорщицки подмигнула мне: – Это еще одна нахлебница, Лиза, жена отвратительного парня Никиты. Ладно, ты тут приведи все в порядок, а потом поболтаем. Значит, к тетради не приближайся! Иначе уволю! |