Онлайн книга «Небо в рублях»
|
– Наташин, естественно, – пожал плечами полковник. – Исполняя роль прислуги, она пожалела свои ногти, ведь придется мыть полы, стирать, возиться в грязи, вот и пользовалась накладными, издали и не понять, если, конечно, нет яркого лака. Но искусственные коготки имела и Лиза. Теперь ясно? – Она-таки читала Маркеса, – прошептала я. – «Полковнику никто не пишет…» – Ты о чем? – удивился Дегтярев. – Кто мне чего не написал? Но я не успела ответить, потому что Ми бросилась к Дегтяреву и затрясла его за плечи. – Говорите немедленно, кто уколол Тетю Мотю? Кто? Александр Михайлович судорожно закашлялся, и тут раздался звонок в дверь. – Это Володя Алексеев пришел, – кинулся в коридор полковник. Примерно через час сотрудники безопасности «Марко» увезли Ми в издательство, Дегтярев глянул на меня. – Поехали? – Ага, – кивнула я и не утерпела: – Так кто все же впихнул шприц в Тетю Мотю? – Наташа, – слишком быстро ответил Дегтярев. – Кит передал ей слова матери про завещание, и девица решила действовать. Но за нападение на куклу никакой ответственности не будет. – Бывшая невестка Смоляковой призналась? – Да. – После того как ты рассказал ей, что Киту может грозить обвинение в попытке убийства матери, ведь так? – спросила я. – Наташа представила небось дело как дурацкую шутку, типа, Ми всех разыгрывала со своей куклой, а теперь ее прикололи? – Вроде того, – согласился Дегтярев. – И Никита выйдет сухим из воды? – заорала я. Дегтярев пожал плечами. – Наташа стоит на своем. Все, мол, придумала сама, а шприц – идиотская шутка, не более того. – Ее посадят? А он станет разгуливать на свободе? Как ты только можешь! Полковник вынул носовой платок, промокнул вспотевший лоб и тихо сказал: – Я не занимался официально этим делом, просто помог Вовке Алексееву. Постарайся понять, книги Смоляковой любят миллионы, ее романы ждут, Милада должна иметь возможность спокойно работать, иначе читатели лишатся любимого писателя. – А «Марко» прибылей, – ехидно отметила я. – Верно. Но я в первую очередь подумал о тех, для кого романы Смоляковой отдушина, луч света в беспросветном царстве тяжелого быта. Ее произведения берут в больницу, в дорогу, расслабляются с книгами вечером, ведь не всякий способен смотреть порнуху, новости и кровавые ленты, кто-то хочет незатейливого чтения и спокойного сна. А Смолякова молодец, Достоевского из себя не корчит. Пусть работает для тех, кто ее любит. И еще: Ми может примириться с сыном – мошенником и вором, но как жить с осознанием того, что Никита хотел убить мать? Поняла? – Марфа задавила дочь! – воскликнула я. – Имей Ми нормальную мать, никогда бы не стала испытывать комплексы, не хотела бы быть для всех хорошей, не послушалась бы Марсика, не получила… Сообразив, что сейчас выдам чужую тайну, я резко захлопнула рот. Дегтярев кивнул. – Видишь, ты тоже не хочешь рассказывать все. А почему? Жалеешь Смолякову. И мне ее тоже очень жаль. Иглу в шею Тети Моти воткнула Ната. Пошутить решила! И точка! Что же касаемо Никиты… Ему в самом деле было невыгодно устранять мать, милый сынишка затеял все, чтобы стать единственным объектом любви и денежных вложений Ми. Кстати, после нашего разговора Смолякова это так и поняла. Она теперь знает: Кит не хотел убивать мать, Наташа действовала сама, без согласования действий с бывшим мужем. Я топнула ногой. – Нет! Конечно, это Никита тщательно подготовил убийство старух и запланировал «несчастный случай» с Настей! – Последнее – лишь наши домыслы, – напомнил Дегтярев. – Но, услыхав про изменения в завещании, он перепугался, – неслась дальше я, – и сообразил: терпению мамы пришел конец, Ми поговорила с Макеем и теперь знает цену сынишке. Утром вызовут нотариуса, а днем могут выгнать милого мальчика вон. Кит догадался: он перегнул палку, следовало тихо, как и было запланировано, убивать постепенно членов семьи, а не затевать еще историю с «бизнесом», чтобы «доить» маму. Мне кажется, кстати, это последнее «дело» Никита придумал без обсуждения с Наташей, решил, что «уход» членов семьи – это одно, а деньги, которые испуганная «наездом» Ми станет платить, ему не помешают. Боясь потерять все, Кит ночью, опять же не посоветовавшись с Наташей, схватился за шприц. Это абсолютно истерическая реакция! Пусть Ми умрет, деньги тогда достанутся ему. Конечно, новых книг не будет, но ведь старые станут переиздавать… Он, скорее всего, и не понял толком, что произошло в комнате Ми. Утром Никита, еле живой от ужаса, выполз к завтраку и узнал, что мама… спокойно работает. Смолякова вела себя, как всегда, никто не знал, что она готовит побег, и Кит успокоился… Знаешь, он ведь считает мать дурой, недоумком. Столько лет обманывал родительницу, нагло врал ей, а та верила каждому слову. По мнению Кита, Ми натуральная идиотка, не способная к нормальному мыслительному процессу, книг Смоляковой он не читает, полагает, что родительница пишет дурацкие сказки для идиотов. Вот и тогда он наверняка все же сообразил, что его укол достался Тете Моте, но думал: мама-кретинка ничего не увидела, шприц, вероятно, сам выпал, закатился под кровать, а Тетю Мотю она и правда увезла в «Марко». А что он еще должен был полагать, если мамочка вела себя естественно, словно забыла про ссору с любимым сыном? Никита пребывал в полной уверенности: с мамашкой приключилась истерика, а теперь снова порядок. Он даже испытывал некую радость: вот и хорошо, что так получилось, Милада нужна живой, пусть пашет на деточку, все идет по плану… Но в ту ночь, потеряв самообладание, он пытался убить Смолякову, я в этом абсолютно уверена! Внезапно слова кончились, и я замолчала. Дегтярев крякнул: – Ладно, пошли. – Скажи, я права? – Поехали домой. – Ага, следовательно, я права! Александр Михайлович молча пошагал к двери, я поплелась за ним, ноя на ходу: – Хорошо, поняла, никому не скажу ни слова, мне, как и тебе, безумно жаль Ми! Внезапно полковник кивнул, я остановилась, словно налетела на стену, потом робко спросила: – Что же будет дальше, а? |