Книга Другие. Боевые сталкеры, страница 40 – Сергей Зверев

— А между тем дети этих «своих» будут нам резать головы в девяностых, — заметил Жулин.

— Тем не менее.

Идти было решено пешком — «ЗИС» не мог ехать по перекошенной, словно специально, дороге.

Через четверть часа ходьбы они нашли то, что искали, — невзрачный приземистый дом с покосившейся оградой, играющей роль скорее символическую. Тявкнула собака и тотчас забилась куда-то под сарай.

— Хороший охранник, — похвалил Мамаев, озираясь. Приблизившись к окну, сквозь серость которого пробивался едва заметный свет, он три раза стукнул.

Тотчас кто-то появился, и Мамаев, увидев близко от себя лицо незнакомой женщины, отпрянул.

Загремели засовы, скрипнули доски перед входом, собака, ощутив подкрепление, вырвалась из-под сарая и залилась оглушительным лаем.

— Здравствуйте, мы — военные, — представился Жулин. — Разрешите у вас переночевать?

Мужчина думал долго — Стольникову показалось, что намечается отказ.

— Проходите, если добрые люди, — сказал наконец хозяин и вышел на улицу, чтобы пропустить гостей.

В пристройке, некоем подобии русских сеней, они столкнулись со стариком в шапочке для намаза. Вероятно, отцом хозяина дома. Опираясь на клюку, он прошел мимо и, не поздоровавшись, бросил взгляд на Стольникова. Майор услышал что-то резкое.

Опешив, Айдаров, который немного знал чеченский, передернул плечами.

Когда он входил в дом, его следующие движения уже не были столь уверенны.

Полчаса они пили чай и ели лепешки. Жена хозяина за столом, как и следовало традициям, не появилась. Лишь подносила еду, пряча лицо под платком. Поглядывая на нее, Лоскутов спросил Стольникова тихо:

— Командир, почему она одета так, словно ей холодно?

Бросив осторожный взгляд на женщину и ее мужа, майор поставил чашку и сказал:

— Дома она может быть более раскрепощенной. Но поскольку в доме гости, тем более иноверцы, она обязана одеться так, как велит ей вера.

— Не припомню подобного в селах девяностых.

— Времена меняются.

— Одежда мусульманки должна полностью закрывать голову и тело, кроме лица и кистей рук. Это означает, что шея, предплечья, уши и вдетые в них серьги должны быть закрыты. Представители некоторых школ исламской юриспруденции утверждают, что ступни ног можно и не закрывать, но все придерживаются общей точки зрения относительно того, что ноги должны быть скрыты.

— Бред.

— Не нам судить.

— Очень интересно, — не без иронии заметил Лоскутов. — А поподробнее? Раз уж мы сюда приехали?

— Он спрашивает о традициях вашего края, — улыбнувшись, пояснил хозяину Стольников. — Он спросил, почему в селе так тихо. Я сейчас объясню ему, что после вечернего намаза следует отрешиться от суеты и приготовиться ко сну, ниспосланному Аллахом. — Повернувшись к Лоскутову, он заговорил, не пряча улыбки: — Сама по себе одежда не должна служить украшением, чтобы не привлекать внимание мужчин к женской красоте. В целом это означает, что следует избегать ярких блестящих цветов, сверкающих украшений, а также тканей, в которые вплетены блестящие нити. Можно носить все это дома, а указанные критерии относятся лишь к той одежде, которую женщина надевает, выходя из дома. Но здесь вообще чужие люди, поэтому она ведет себя соответствующе.

— А кто-то не верил в негостеприимность, — едва слышно заметил Мамаев.

— Одежда должна быть достаточно плотной, чтобы скрыть цвет кожи: просвечивающиеся или прозрачные ткани в этом случае неприемлемы. Одежда мусульманки должна быть достаточно свободной, чтобы скрыть очертания тела: неприемлема облегающая, обтягивающая тело одежда, подчеркивающая его формы. Одежда не должна иметь запаха парфюмерии, и она не должна походить на мужскую одежду. Такие предметы гардероба, как брюки, должны быть женского стиля и покроя.

— Она одета как на похороны, — протестовал Лоскутов.

— Такие правила. Нежелательно, чтобы одежда выделяла ее из толпы, — она не должна быть столь светлых и ярких тонов или броского покроя, которые обязательно привлекут к вам внимание. Вообще, жившие во времена Пророка женщины, выходя из дома, обыкновенно надевали джилбаб — плащ и химар — головную накидку. Больше не спрашивай о его жене, хорошо?

Стольников заподозрил, что хозяин слышит их разговор. Майору вообще не нравилось, что им приходилось в присутствии хозяев разговаривать шепотом. Но шепотом разговаривали между собой и хозяева. Это немного выравнивало неудобство.

— Мой друг имеет много вопросов, уважаемый хозяин, — сообразив, что слова «джилбаб» и «химар» мало относятся к объяснениям тишины на улице, объяснил Стольников вслух. — Он любопытен, его интересует все. Задает он много вопросов, желая получить на них ответы.

Хозяин качнул головой.

— Он хочет уважать этот край.

Хозяин кивнул снова и спросил:

— Откуда вы приехали?

— Мы из Москвы, — поспешил объяснить Саша. — Ищем беглого преступника.

И хозяин снова кивнул.

Улеглись они скоро. Оказавшись в полной тишине и слушая дыхание бойцов, Стольников думал о том, что совершил, верно, ошибку, заведя их в эту глушь. Быть может, стоило переночевать на свежем воздухе. Но на свежем воздухе невозможно было найти еды. Покрывало покоя спало с него после встречи с первым же человеком — стариком в пристройке. Знакомство убедило его в том, что не все так просто. Видимо, следовало принять это во внимание, отправляясь в село. Он послушал звуки в комнате. Половина группы спала. Вторая половина по давно заведенному правилу бодрствовала. Годы странствий не отучили разведчиков от привычек, которые не раз спасали им в Чечне жизнь. Напившись чаю и наевшись, предался забытью и Лоскутов. Боже, вот еще с кем беда… Он совершенно не разбирается в местных традициях, а язык его без костей. Любопытство шевелит этот язык, и рано или поздно он может напросить проблему, а то и беду…

Он уснул в тревоге и досаде.

Утро наступило неожиданно, оно пришло как приходит для всех уставших с дороги людей. Когда проснулись все, дом был уже пуст, и только голос хозяина, покрикивающего во дворе на кого-то, свидетельствовал о том, что дом живет.

Не было и Жулина с Айдаровым. Стольников вышел на улицу.

У сарая, откуда выскочила ночью собака, висел на деревянном крюке баран. Шкура с него уже была наполовину снята, и треск разрываемой пленки меж шкурой и мясом вернул майора к реальности. Он оглянулся и увидел стоящих поодаль бойцов. Ермолович и Айдаров курили с полотенцами в руках и тихо переговаривались.

— Они собрались готовить для нас плов, — сообщил Айдаров.

— Мы уходим, — произнес Стольников.

— Командир, когда удастся в следующий раз поесть плова?

— Я сказал, мы уходим. Через десять минут.