Книга Тотальная война, страница 59 – Олег Маркеев

На душе вдруг стало так гадостно, что он машинально полез за новой сигаретой.

— О, по наши души, — проворчала Карина, раздавив окурок о подошву.

Максимов оглянулся. Служащий конторы с привычно скорбным выражением на лице цвета стеариновой свечки застыл у приоткрытой двери служебного входа.

Предстояло последнее: получить то, что осталось от Дымова. У немцев все происходило быстро, аккуратно и стерильно. Даже дым в воздухе не ощущался.

— Ты как, галчонок? — спросил Максимов.

— Нормально.

Карина встала со скамейки. Одернула черную в мелкий горошек юбку. Забросила на плечо рюкзачок. Кожаную куртку протянула Максимову.

Служащий провел их в свой кабинет, по обстановке ничем не отличающийся от среднестатистического офиса.

Вообще, Максимов ловил себя на мысли, что обстановка вокруг меньше всего напоминает похоронную контору. Никаких бомжеватых мужиков с лопатами и теток в ватниках. О взятках даже стыдно подумать. Все строго по прейскуранту. И по расписанию. За стеной уже мерно вздыхал орган: бывших гренадеров повели прощаться с боевым товарищем.

Служащий молча демонстрировал скорбное сочувствие ровно минуту, потом перешел к делам.

Он раскрыл папку в черном переплете. Обратился почему-то к Максимову.

— У нас возникла небольшая проблема. Фроляйн Дымова в таком состоянии… Еще раз примите мои соболезнования. Но порядок прежде всего, вы согласны?

Немец не относился к «ости» — бывшим гражданам ГДР, по-русски не знал ни слова, но он работал в отрытом городе Гамбурге, где к любому иностранцу можно смело обращаться на интернациональном английском. Слова он произносил старательно, интонация хромала, но понять было можно.

При слове «проблема» Карина нахохлилась.

— Уточните, пожалуйста, — попросил Максимов. Служащий развернул к нему папку.

— Фроляйн Дымова, очевидно, забыла заполнить параграф о порядке захоронения. Прошу вас ознакомиться с нашими предложениями. Тридцать процентов оплаты вносятся сразу, остальные — в рассрочку.

Бланк, предупредительно распечатанный на английском, представлял собой прейскурант на услуги. Максимов бегло пробежал его глазами и передал Карине.

— Чего он хочет? — шепотом спросила она.

— Ты должна выбрать, где и как захоронить урну с прахом. В земле или в стенке. И на какой срок.

— А иначе нельзя?

— В каком смысле? — удивился Максимов. Пока они совещались, в кабинет вошел еще один сотрудник в форменном черном сюртуке. В руках он держал стальной цилиндр. По знаку хозяина он со всей торжественностью поставил цилиндр на стол и степенно удалился.

Карина, не отрывая взгляда от цилиндра, передала папку Максимову.

— Максим, переведи этому бундосу, что папа принадлежал к одной восточной секте и завещал распылить его прах по ветру.

Максимов не стал мучить себя сомнениями, на Дымова это вполне похоже, и дословно перевел.

Немец наморщил стеариновый лоб и недоуменно захлопал глазами. Пришлось повторить.

— Это невозможно, — мучаясь с английским, начал немец. — Совершенно невозможно. Согласно закону, захоронения производятся в строго установленном месте. Мы, конечно же, с уважением относимся к любым верованиям… Но таков порядок. К моему великому сожалению, ничего поделать не могу.

Карина обошлась без перевода. Наморщила нос.

— Полный отстой, — вполголоса диагностировала она.

— Спорить будем? — для проформы поинтересовался у нее Максимов.

— А толку? Ему все по барабану.

Ее взгляд блуждал по треугольнику: папка — цилиндр — рюкзак, что держала на коленях.

— Посмотри на меня, Карина.

Она подняла голову. Впервые за весь день он увидел в ее глазах безысходную тоску.

— В чем дело, галчонок? — тихо спросил он. Карина потянулась вперед, зашептала ему в ухо:

— Максим, у меня денег не хватит. Могу, конечно, позвонить домой, но…

— Нашла из чего проблему делать!

Максим взял папку. Мелькнула мысль, что со стороны все выглядит жутко глупо, будто заказ в ресторане делает, а не хоронит человека. Подчеркнул строчку «десять лет сохранения в колумбарии». Передвинул папку немцу.

Тот водрузил на нос очки. Посмотрел в папку и удовлетворенно кивнул.

— Естественно, мы гарантируем полную сохранность на весь срок. За вами сохраняется преимущественное право продления… Рекомендую ознакомиться с параграфом «три», в нем все указано подробно. — Он сдвинулся вместе с креслом к компьютеру и стал быстро щелкать на клавиатуре. — Как предпочитаете платить? Мы принимаем чеки и карточки.

Карина встала.

— Максим, я больше не могу. Подожду во дворике.

— Конечно.

«Заниматься бухгалтерией ритуального бизнеса — это перебор. И так досталось девчонке».

Карина взяла с собой цилиндр. Немец не возразил — вопрос с оплатой уже был решен. Только проводил Карину пристальным взглядом.

* * *

«Опель», сыто урча мотором, катил вдоль набережной.

Карина сжимала в руках рюкзачок. Улыбалась, как ребенок, укравший яблоко. Ее затаившийся и в то же время виноватый вид не давал покоя Максимову.

«Если это запоздавшая реакция на стресс, то довольно странная. Хотя сколько людей, столько и сдвигов по фазе. Я вот, например, глупо улыбаюсь перед дракой. А Кульба после боя час расчесывал усы. Каждый сходит с ума по-своему».

— Интересно, почему Эльба? Вовсе она не белая. — Карина отвернулась к окну и смотрела на мутные воды реки.

— Так сколько лет прошло! Считают, что Эльбой ее назвали римляне. Но, думаю, они переиначили местное название. [34] Давным-давно по реке проходила граница расселения славян. А у них белый цвет символизировал не просто чистоту, как сейчас говорят — экологическую. Белая, как белая Царевна Лебедь. Незамутненно чистая, почти божественная чистота. А такое возможно только на границах обитаемой вселенной.

— Как Беловодье? — догадалась Карина.

— Да, больше мечта, чем географическое понятие. Если точно, место, которое можно увидеть лишь духовным зрением, а не глазами. Граница между видимым миром и миром духа.

— Останови, — попросила Карина.

Подхватив рюкзак, выскочила из машины. По ступенькам сбежала к воде.

Из машины ее не было видно, пришлось выйти. Максимов машинально смазал взглядом улицу Явного «хвоста» не наблюдалось.