Книга Снайпер Шайтан, страница 52 – Любовь Рябикина

— Гуськов, в эфире про Тураева ничего не слышно?

Крепыш обернулся:

— Фамилию не один раз уже слышал, а о чем лопочут — понять не могу. «Аварец» куда-то запропастился. Но я все записал на диктофон.

— Продолжай записывать. Я сейчас пришлю переводчика. Если что-то интересное будет, я у себя в палатке.

Выскочив из машины, нос к носу столкнулся с Неверовым. Полковник сразу спросил:

— Как девушка?

— Жива, только ушибов много получила. С хирургом уже поспорила. Она Тураева подстрелила. Возможно, именно по этой причине «духи» дальше не полезли.

Неверов покачал головой:

— Отчаянная голова! Давайте все же представимся друг другу, так сказать, не официально. Меня зовут Владимир Анатольевич.

— Юрий Григорьевич, Убитых среди личного состава много?

— Только раненые, восемь человек. Один тяжело. Всех уже унесли в госпиталь. Среди ваших людей ранены двое. К хирургу они явно не собираются обращаться. Я видел, как их перевязывали товарищи. У одного руку бинтовали, а второму голову задело.

— С такими ранениями мои ребята в госпиталь не обращаются, особенно если знают, что там работы полно.

К ним подошли братья Горяевы. Старший извинился:

— Прошу прощения, товарищ полковник. Товарищ майор, Гуськов просил передать: Тураев убит. Батиев и Ходжабеков сразу же повернули. В бой они не вступали. Боевики Тураева растерялись после смерти командира. Исмаилов с двумя отрядами справиться не смог и приказал отступать. Аварец перевел только что их разговоры в эфире.

Стаценко отпустил братьев и повернулся к Неверову:

— Даша решила исход боя одним выстрелом. Буду представлять к награде. Прошу прощения, Владимир Анатольевич, надо ребят проверить…

Стаценко быстро пошел в сторону лагеря. По дороге догнал повара. Федор шел, держась правой рукой за перевязанную левую. Майор удивленно спросил:

— Федор, а ты где поранился?

Колобок застенчиво улыбнулся:

— Да я уже не первый бой вместе с ребятами нахожусь. Сегодня царапнуло, да хоть бы пулей! А то осколок камня впился.

Повар горестно вздохнул, а майор уверенно сказал:

— За этот бой будешь представлен к награде, как и остальные.

Колобок ничего не ответил и исчез в своей палатке. Майор заходил в палатки к разведчикам, расспрашивал о прошедшем бое. Вышел из последней палатки и направился к себе. Торопливые шаги за спиной заставили обернуться: его догонял повар. Подбегая, протянул маленькую желтую коробочку:

— Даше передайте. Я ее любимой тахинной халвы достал…

— А сам, что не зайдешь?

— Ребята скоро пойдут за жратвой, а у меня ужин не готов. Теперь еще и рука подвела!

— Я пришлю тебе помощников.

Он отправил на кухню Огурца и Даню. Удивило то, что ни один не стал спорить и доказывать, что он не годится в помощники Сумскому. Напротив, спокойно кивнули и тут же отправились на кухню.

Зашел к Гуськову и послушал перевод Аварца. Сергей Гигиани переводил речь сразу после прослушивания. Сообщил майору:

— Полевые командиры упрекают друг друга в трусости и нерешительности. Исмаилов назвал Ходжабекова и Батиева ослами. Тут есть одна фраза…

Аварец перемотал пленку назад и включил диктофон. Между чеченскими словами ясно прозвучало дважды — «Шайтан». Гигиани широко улыбнулся:

— Это говорил Ходжабеков. Дословно звучит так: «Ты знал, что здесь находится Шайтан, потому и отправил первым Тураева. Все знают, что ты его не любишь. Как только Шайтан убила Ахмада, ты сразу повернул людей прочь». После этого возмущенный Исмаилов замолчал окончательно.

Стаценко, Гуськов и Аварец весело рассмеялись.

Майор вернулся в свою палатку и тихо спросил:

— Даша, ты спишь?

Из-за занавеса раздалось:

— Заходи.

Даша смотрела на него. Подвинулась в сторону на кушетке:

— Присядь…

Он опустился рядом:

— Федор тебе гостинца прислал. Сам зайти не может, ужин еще не готов.

Волынцева посмотрела на коробочку и улыбнулась:

— Моя любимая, тахинная! Ни какую не люблю — ни подсолнечную, ни арахисовую, только эту, чуточку с горчинкой. Давай вечером чаю попьем?

Он кивнул и почувствовал, что не знает о чем говорить дальше. Уходить тоже не хотелось. Он сидел и молча смотрел на нее. Даша внутренним чутьем поняла его мучения. Здоровой рукой взялась за его руку и потянула к себе. Ее губы мягко ткнулись в его. Он едва успел поставить вторую руку на подушку, чтобы не рухнуть на девушку. Одной рукой приподнял над кушеткой. Теперь она сидела и он прижимал ее к себе обоими руками. Пальцы путались в седых волосах. Ее рука расстегнула несколько пуговиц на его куртке и теперь пробиралась к телу. Он, задыхаясь, сказал прерывающимся шепотом:

— Даша, Дашенька, что же ты делаешь со мной? Ведь ты меня с ума сводишь!

Она тихо рассмеялась:

— Я именно этого хочу — свести тебя с ума! Чтобы ты забыл о службе, о войне, о мужиках! Обо всем, кроме меня!

Он чуть отстранился:

— Даша, а ты не пожалеешь, что поторопилась?

Она положила голову ему на плечо, тихо и серьезно сказала:

— За этот год здесь, в Чечне, я поняла одну вещь — жизнь очень хрупка. Пусть ребята считают, что я предала память Артема, пусть презирают и плюют вслед, но надо удерживать рядом те крупицы счастья, что дает жизнь. Артем бы меня понял!

— Никто не будет тебя презирать, все знают, каким был этот год для тебя…

Она прикрыла ему рот ладонью и продолжила:

— У меня, в последнее время, было очень много свободного времени, чтобы думать. Когда-то я любила молоденького лейтенанта, еще ребенком. Но он исчез из поля зрения. Полюбила Артема, но он ушел в вечность. Молоденький лейтенант за эти годы превратился в майора. Эту встречу нам подарила война. Детская любовь иногда возвращается…

— Ты выйдешь за меня замуж?

Даша кивнула:

— Да. Только не тяни со свадьбой, я хочу носить твою фамилию уже в ближайшие дни.

Он крепко прижал ее к себе, несколько раз беспорядочно поцеловал и радостно улыбнулся:

— Можем пожениться через пару дней, если хочешь. Только я не успею найти платье и фату для тебя.

— И не надо. Мы с Артемом хотели расписаться в форме морских пехотинцев, так почему бы мне не выйти замуж за тебя в этой же форме?

Стаценко посерьезнел:

— Тогда все узнают, что Шайтан — это ты. Чехи давно ищут девушку в берете морского пехотинца с седыми волосами. Тебе удавалось скрывать волосы под кепкой, но из-под берета они будут видны. Ты подпишешь себе смертный приговор.