Книга Возмездие. Никогда не поздно, страница 34 – Михаил Нестеров

— Что ты делаешь здесь? — демонстративно оглянулся Кравец. — Работаешь, отдыхаешь?

— Получаю и бабки, и удовольствие.

— Ты прямо как девка. Вижу, в азарт впал. Лечиться не пробовал?

— Ты ошибся, брат. В азартные игры играют в первом зале. Вот им нужна помощь. Другой вопрос, захотят ли они ее принять? Я игрок… в покер, — с небольшой задержкой продолжил Шевкет. — И результата достигаю не ловкостью рук. Покер для меня — творческая деятельность. Это искусство… находить партнеров для партии.

— Ну, а дальше — дело техники: сноровка, ловкость, умение.

— Высокая степень умения, — сделал существенную поправку Шевкет, не замечая иронии в голосе собеседника. — И это тоже искусство.

— «Нынче счету нет артистам».

— Что?

— «Нынче счету нет артистам», — повторил Кравец.

— Чьи это слова? Сто процентов — не твои.

— Некрасова.

— Ты читаешь Некрасова?! — удивился Шевкет. — Наверное, когда других книг нет, я прав?

— Я не один месяц провалялся в больнице, перенес несколько операций. Больные уходили и приходили, а я, казалось, прописался в клинике навечно. Одни приносили с собой книги и уносили их, другие их оставляли. Когда настала пора и мне выписаться, я собрал неплохую библиотеку. Зачастую пациенты в больницах отчего-то детективам предпочитают классику: Гоголь, Некрасов…

— И прочие, — перебил его Шевкет.

— Наконец я понял — почему. Потому что классику не жалко дать почитать соседу или даже оставить в клинике, а вот чтиво — жалко. Люди скупают и ставят на полки современную глупость, а мудрость классиков забывают в метро, клиниках, в парке на скамейках.

— Я не узнаю тебя…

— Разумеется. Когда мы познакомились, мне было двадцать с небольшим, а сейчас — тридцать с лишним.

— Ну да, ну да… Слушай, а та стопка книг — ты забрал ее с собой или оставил в палате?

— Я оставил ее на остановке. Подошел мой автобус. Сестра поторопила меня, а у меня с головой — ну, ты понимаешь, еще не все было в порядке: тут помню, там не помню. В общем, я оказался не на высоте, сравнялся с теми, кто оставляет классику в общественных местах.

— Из твоих слов я понял одно: чтобы поумнеть, нужно потерять разум и попасть в больницу.

— Точно, — улыбнулся Кравец.

— Одно «но», брат, одно «но». В голове тебе многое поменяли, но ты не соответствуешь современным требованиям. Тебя как будто вытащили из советской эпохи и забыли встряхнуть. Вместо того, чтобы пересесть на более дорогое место, ты выбираешь экономкласс. Странные у тебя вычислительные возможности.

— Ты женат? — Кравец перевел разговор в другое русло.

— Развелся.

— По какой причине? Жена начала тебе изменять, или ты ей?

— Ни то, ни другое. Она начала полнеть не по дням, а по часам — проблемы с генетикой. Распухла вдвое прежнего. А зачем мне две жены? Кстати, по чьей рекомендации ты пришел?

«Он что, решил отсрочить более важный вопрос: «Как ты меня нашел?» Или для него важнее чистота клуба?» — подумал Кравец и, пожав плечами, ответил:

— Чем круче крыша, тем шире двери. В соседнее казино без предварительного звонка от поручителя не сунешься. Двери в этот игровой дом мне открыло твое имя. Все же ты Шевкет Абдулов, а не Вася Пупкин.

— Ты что, обошел все столичные казино?

— Мне повезло — в дневнике Хэнка я нашел интересный лист бумаги. Он собрал материалы на нашу опергруппу, и начал он с тебя.

— В каком плане его могла заинтересовать моя личная жизнь? Кто предупрежден, тот вооружен? Или он надумал убрать меня? Это смешно.

— Двое оперов захотели его смерти, он-то чем хуже? Единственный шанс остаться в списках живых — сыграть на опережение.

— Да, да, — согласился Шевкет. — И что же интересного было в той бумаге?

— У тебя море друзей, масса увлечений: покер в будни, покатушки на джипах по выходным, у тебя даже кличка Шеви. А еще уютный домик в Прудищах и десять соток земли… На днях я случайно столкнулся с Биленковым и решил обсудить это событие со Старым Хэнком, его логово я нашел по запаху, самое отвратное место на земле. И что ты думаешь? На следующий день Хэнк съехал. Поменял свой вагончик на землянку без выхода наружу. А перед тем, как съехать, позвонил мне: «Я взял Билла. Встретимся на свалке». Еле откопал его. Над ним было не меньше метра земли. Биленков был у него в руках, а какие у Хэнка руки — не мне тебе объяснять. Ты лучше меня знаешь… знал Старого Хэнка.

— У него был помощник.

Это прозвучало как утверждение, а не как догадка. Шевкет Абдулов пусть не пристально, но следил за членами оперативной группы, довольствуясь номинальными данными, то есть определяя цену тому или другому, определяя степень угрозы, и он был не одинок в этом плане. А преимущество оказалось на стороне Кравца — оперативники считали его погибшим, причем с того самого мгновения, как прозвучал тот роковой выстрел. Но если бы кто-нибудь из них навел справки конкретно о нем, они разом явились бы в больничную палату и хором спустили курки…

— Да, у него был помощник. Его партнер по бизнесу — Юонг Ким. Старый Хэнк попался на старый трюк: забыл о подстраховке. Знаешь, я только недавно сообразил, кто она.

— Юонг Ким?

— Да.

— И кто же она?

— Брось! Как будто ты не знаешь. Та самая девчонка, из-за которой Биленков и шлепнул меня. Чего ты так смотришь? В тот вечер мне довелось зачищать детскую на втором этаже, там я и обнаружил девчонку. Она спряталась под кроватью. И тут вошел Билл, спросил: «Чисто?» Я не знал, что ответить, и сказал: «Чисто». А сам шепнул ей: «Лежи тихо!» — и вышел из комнаты. Билл снова позвал меня, посветил фонариком под кровать, велел убрать девчонку. Я отказался. Тогда Билл взял «грязную работу» на себя и выстрелил. Он стреляет еще раз. Все.

— Считаешь, только поэтому Билл «шлепнул» тебя?

— Но тебя-то он не тронул. И Хэнка тоже. Лебедь и Андреасов — они что, мертвы?

— Но нам Билл назвал другую причину.

— Сказал «а», говори «б», — поторопил Кравец.

— Билл сказал, что ты работал на военную разведку, и у него есть свидетель. Якобы во дворе твоего дома ты встречался с подполковником ГРУ… забыл его фамилию.

«Янов».

Кравец похолодел. Он вспомнил лицо человека, которое все эти годы будоражило его сознание.

«Давай знакомиться. Я — подполковник Янов из Главного разведывательного управления… Сукин ты сын! Ты свернул не на ту дорогу… Ситуационный центр — лишь красивая и дорогая вывеска. Опергруппа — это лоск, за которым прячется банда… Татуировки на теле Сергея Хатунцева кажутся тебе иконами? Жесты Виктора Биленкова — молитвенными знаками?.. Я обращаюсь к твоему разуму… Задание простое… Я собираю доказательства причастности к преступлению вашей опергруппы. Сотрудничая с нами, ты получишь и деньги, и иммунитет от преследования».