Онлайн книга «Девять воплощений кошки»
|
– Вам туда с нами совсем не обязательно. Спасибо за помощь, коллега. – У меня там подруга, – ответила Катя. И нагло, хотя у нее тряслись все поджилки, полезла первой в генеральский джип. Участкового Миронова, как он ни настаивал, с собой не взяли. Елистратов велел ему «лечить руку» в приказном порядке. Эти мгновения, пока они ехали с Петровки на Волхонку по запруженным машинами бульварам в прозрачных сумерках майского вечера… Сначала с включенными на полную мощность полицейскими сиренами, а затем выключив их на подъезде к метро «Кропоткинская». На первый взгляд вокруг музея – толпа и ажиотаж. И еще это огненное шоу – жонглеры из цирка показывали класс во дворе музея с огненными факелами и шарами. Но затем Катя увидела и нечто иное – черные микроавтобусы, припаркованные со стороны Знаменки – саперы-взрывотехники уже прибыли и лишь ждали команды. И сотрудники полиции управления охраны правопорядка, рассредоточенные в толпе, тоже лишь ждали команды. Катя вместе с Елистратовым и членами опергруппы вошла в музей через служебный вход. Тут же к ним присоединился невысокий мужчина в гражданской одежде – в спецовке, под ней, однако, угадывался бронежилет. Консультант отдела взрывотехников. Следом прошли еще какие-то люди – тоже в штатском, с оборудованием в сумках. Елистратов коротко посовещался с ними, и они мигом куда-то все делись, рассредоточились. Катя гадала – кто это: эксперты-криминалисты, оперативники или снайперы СОБРа? И что там у них за оборудование – не снайперские ли оптические винтовки, которые до поры до времени нельзя показывать при таком стечении народа? Из вестибюля прошли к подножию главной лестницы. И лишь тут Катя поняла, как полон сегодня музей. Никогда прежде ничего подобного за все дни, что они провели тут с Анфисой… К Елистратову подошли охранники и сотрудники службы безопасности музея, он и с ними коротко посовещался. – Сейчас они перекроют доступ посетителей, – Елистратов комкал в кулаке мокрый платок. – Мы в Египетский зал. Не все. Я пойду и… Консультант-взрывник кивнул, показывая, что и он идет. – Я с вами. Там Анфиса. И потом, Шумякова меня знает… Лучше, если рядом с вами, Алексей Петрович, там буду я, – Катя говорила это все, а сама… Язык молол, что называется… А сама она была вся как натянутая струна и одновременно точно во сне. – Остальные знают, кто где находится и как действует в чрезвычайной ситуации, – Елистратов оглядел группу захвата. – Заходите двумя группами, со стороны зала Трои и вслед за мной. Модель – задержание в ходе беседы, моего с ней разговора. Все, с богом! Они двинулись в Египетский зал. И Ладья Вечности… Яркая – синяя, красная, блещущая позолотой, не потускневшая от времени, выплыла навстречу, словно искушая в последний раз: Поднимайтесь на борт. Плывем все вместе в Ночь, что вот-вот увенчает собой День. Ты в сердце моем, и нет ничего другого… Ты время жизни… До самого захода твоего… до конца все глаза обращены к тебе… – Эти строки, дорогие мои друзья, этот гимн, сочиненный четыре тысячи лет назад… Катя услышала ликующий, чуть дребезжащий старческий голос Виктории Феофилактовны, читавшей египетский гимн экскурсантам. И увидела лейтенанта Дитмара. Колонны в форме папирусов из желтого песчаника, выраставшие словно из-под земли. И гранитный барельеф. И Василису Одоевцеву в черном парике. И засохший цветок лотоса из древнего венка. А потом она увидела Анфису – у окна. За спиной смотрительницы Арины Шумяковой. Взор той был обращен к дверям Египетского зала на них: на Елистратова, на консультанта в рабочей спецовке, на Катю. Затем медленно она обернулась к комнате Мумий и саркофагов, посмотрела в сторону следующего зала, откуда двигались сквозь толпу оперативники группы захвата. Шумякова сделала шаг назад, совсем заслоняя собой Анфису, почти наступая ей на носки кроссовок. И медленно расстегнула свой мешковатый пиджак. Под пиджаком – заправленная в юбку белая блузка. И пояс – самый обычный, на котором туристы крепят кошельки. Только вот у Шумяковой на поясе был не кошелек, а что-то совсем иное. Небольшой прямоугольный предмет с мигающим красным индикатором. Она положила на этот предмет ладонь. – Добро пожаловать, – громко, перекрывая гул голосов, сказала она. – Я давно вас жду. Все находившиеся в зале обернулись на ее голос. Виктория Феофилактовна умолкла. Елистратов… поднял руку в предупреждающем жесте. Катя… остановилась, ощутив внезапную слабость и страх. – Ой, Арина Павловна, вы мне на ногу наступили, плохая примета, а то поссоримся, – голос Анфисы, опустившей камеру… Люди в зале задвигались. – Всем стоять на месте, – громко, повелительно объявила Шумякова. – Граждане, посетители музея, прошу вас всех оставаться на местах и сохранять спокойствие, – сказал Елистратов. По его тону Катя поняла – они проиграли. Фактор внезапности, на который они все уповали, не сработал. План «быстрого тихого задержания» в одно мгновение полетел ко всем чертям. – Что происходит? – спросил удивленно кто-то из посетителей. – Это шоу? Перформанс? – Да, это перформанс. Мой перформанс для вас, – громко ответила Шумякова. – Для особо любопытных объявляю: здесь в музее я поставила F42D1. – Профи, – шепнул одними губами консультант-взрывотехник Елистратову. – Это электронный детонатор для подрыва нескольких зарядов с временны́м интервалом. На ней самой взрывчатки нет. Это не пояс смертника, это гораздо хуже. У нее дистанционный пульт, сенсорный. Уговаривайте, тяните время, просите отпустить заложников. Могут быть большие жертвы. Надо вывести людей из здания. – Арина Павловна, о чем вы? Что все это значит? – спросила Виктория Феофилактовна. – Меня пришли арестовать за убийства, и я к этому давно готова. Я взорву и себя, и музей, и всех вас. Катя ждала, что все закричат, замечутся в панике среди витрин и колонн. Но стояла такая пронзительная тишина… Так тихо может быть лишь в Нижнем царстве… – Граждане, сохраняйте спокойствие! – Елистратов выступил вперед. – Стойте, не двигайтесь, – приказала ему Шумякова. – Анфиса, вы у меня за спиной. Что же вы не снимаете? Забыли про камеру? Смотрите, какие у них у всех лица, какие они все тихие, покорные. Готовы слушать… такие внимательные, никто не отворачивается… Вы хотите шарахнуть меня своей камерой по башке, да? Сзади? Здесь у меня сенсорный пульт… Даже одно непроизвольное движение пальца, когда вы меня ударите по голове, и… Бах! |