Онлайн книга «Полиция»
— Видел, как я вошла? — Я почувствовал, как ты вошла. Он поднял голову. И улыбнулся. Катрина всегда поражалась тому, как сильно изменяла его улыбка: с его лица исчезало выражение жесткости, неприступности и усталости от жизни, которое он носил, как потертое пальто. В мгновение ока он превращался в шаловливого взрослого мальчишку, излучавшего солнечный свет. Он становился похож на июльский денек в Бергене: такой же желанный, но редкий и короткий. — Как это понимать? — спросила она. — Я почти ждал твоего прихода. — Правда? — Да. И мой ответ — нет. Харри сунул папку под мышку, поднялся к Катрине, преодолев лестницу за четыре длинных шага, и обнял ее. Она прижалась к нему, вдыхая его запах. — «Нет» в ответ на что, Харри? — Нет, ты меня не получишь, — прошептал он ей в ухо. — Но ты ведь и так это знала. — Уф! — сказала она и сделала вид, что пытается высвободиться из его объятий. — Если бы не та страшила, ты бы через пять минут уже вилял хвостом, мальчик. И я не говорила, что ты выглядишь настолько хорошо. Он рассмеялся, отпустил ее, и Катрина почувствовала, что не возражала бы, если бы он подержал ее в объятиях еще немного. Она никогда с точностью не могла сказать, действительно ли ей хотелось заполучить Харри, или же она просто перестала об этом задумываться, поскольку это было нереально. И со временем это превратилось в шутку неясного содержания. Кроме того, он воссоединился с Ракелью. Или с «той страшилой», как он позволял Катрине называть ее: это определение было настолько нелепым, что лишь подчеркивало раздражающую красоту Ракели. Харри почесал небрежно побритый подбородок: — Ну, если ты пришла сюда не ради моего неподражаемого тела, тогда, вероятно… — Он поднял указательный палец. — Понял! Ради моей блестящей головы! — Веселее ты с годами тоже не стал. — И мой ответ по-прежнему — нет. И это ты тоже знала. — У тебя есть кабинет, где мы могли бы поговорить? — И да и нет. У меня есть кабинет, но не тот, где мы могли бы поговорить о том, могу ли я помочь вам в расследовании того убийства. — Тех убийств. — Это одно дело, насколько я понял. — Завораживает, не правда ли? — Даже не пытайся. Я покончил с той жизнью, и тебе это известно. — Харри, это дело, где ты очень нужен. И дело, которое нужно тебе. На этот раз улыбка исчезла с его лица, не дойдя до глаз. — Мне нужно дело об убийстве так же, как глоток алкоголя, Катрина. Сорри. Сэкономь время и поговори со следующим кандидатом. Она посмотрела на него. Подумала, что сравнение с алкоголем вылетело у него очень быстро, что подтверждало ее догадки о том, что он просто-напросто боится. Боится, что если только бросит взгляд на материалы дела, то последствия будут такими же, как и глоток алкоголя. Он не сможет остановиться, будет проглочен и сожран. На какое-то мгновение Катрина почувствовала укол совести, неожиданный приступ презрения к себе, какие случаются у дилеров. Но потом она вспомнила фотографии с мест преступлений. Проломленный череп Антона Миттета. — Тебе нет альтернативы, Харри. — Могу подкинуть пару имен, — сказал Харри. — Есть один парень, с которым мы вместе учились на курсах ФБР. Я могу позвонить и… — Харри… — Катрина подхватила его под руку и повела к дверям. — А в твоем кабинете есть кофе? — Да, но, как я сказал… — Забудь о деле, давай просто поболтаем о былых деньках. — У тебя есть на это время? — Мне надо отвлечься. Он посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но передумал и только кивнул: — Хорошо. Они поднялись на один лестничный пролет и пошли по коридору к кабинетам. — Слышала, ты воруешь из лекций по психологии Столе Эуне, — сказала Катрина. Ей, как обычно, приходилось почти бежать, чтобы поспеть за семимильными шагами Харри. — Ворую сколько могу, он ведь был лучшим. — Например, что «душевнобольной» — одно из немногих совершенно точных определений в медицине, интуитивно понятное и вместе с тем поэтичное. Но точные слова всегда оказываются на помойке, так как глупые специалисты считают, что пациентам больше подходит словесный туман. — Ага, — сказал Харри. — Поэтому я больше не подвержена маниакально-депрессивному психозу. И не нахожусь в пограничном состоянии. У меня биполярное расстройство второго типа. — Второго? — Представляешь? А почему Эуне не преподает? Мне казалось, ему нравится. — Он хотел жить лучше. Проще. Проводить больше времени с теми, кого он любит. Мудрое решение. Она посмотрела на него сбоку: — Вы должны были его переубедить. Никому из членов общества не должно быть позволено не использовать свой выдающийся талант в той области, где он больше всего нужен. Ты не согласен? Харри разразился коротким смешком: — Не сдаешься, да? Я считаю, что я нужен здесь, Катрина. И академия не связывается с Эуне, потому что хочет иметь больше преподавателей в форме, а не в штатском. — Ты в штатском. — Вот о чем я и говорю. Я больше не служу в полиции, Катрина. Это мой выбор. И это означает, что я или что мы сейчас находимся в другом месте. — Откуда у тебя этот шрам на виске? — спросила она и увидела, как Харри мгновенно почти незаметно подобрался. Но прежде чем он ответил, из коридора раздался зычный крик: — Харри! Они остановились и повернулись. Низкий крепкий мужчина с рыжей бородой вышел из одного из кабинетов и двинулся в их сторону неровной раскачивающейся походкой. Катрина следом за Харри пошла навстречу пожилому человеку. — У тебя гости, — проорал тот задолго до того, как они приблизились на подходящее для разговора расстояние. — Да, точно, — сказал Харри. — Катрина Братт. Это Арнольд Фолкестад. — Я хотел сказать, что гости у тебя в кабинете, — ответил Фолкестад, остановился, сделал пару вдохов и протянул Катрине большую веснушчатую ладонь. — Мы с Арнольдом вместе читаем курс по расследованию убийств, — сказал Харри. — И поскольку он взял на себя развлекательную сторону предмета, то, естественно, из нас двоих он пользуется большей популярностью, — пробормотал Фолкестад. — Мне же приходится рассказывать им о реалиях: методах, технических вопросах, этике и законодательстве. Мир несправедлив. — А с другой стороны, Арнольд немного разбирается в педагогике, — пояснил Харри. |