Книга Все оттенки тьмы, страница 21 – Питер Робинсон

Бэнкс давно заметил, что учителя обожают жаловаться на свою жизнь и делать вид, будто ненавидят свою работу, и потому вполне заслуженно получают длинные отпуска. Однако вид у Ваймена был бодрый и невозмутимый, ему точно хватало сил и терпения на укрощение резвых питомцев. Высокий, худой, даже тощий, лоб низкий, лицо вытянутое и костлявое, глубоко посаженные внимательные глаза. Преподавал он им не только драматическое искусство, но и физкультуру. Бэнкс вспомнил, что его учитель английского тоже вел в их классе физкультуру и постоянно носил с собой пару парусиновых туфель. Он все время вертел их в руках, держа за шнурки, и частенько бил ими своих учеников. Хорошо хоть не твердил при этом: «Поверь, мне сейчас больнее, чем тебе», как их богослов. Тот тоже любил задать хорошую порку. Впрочем, сейчас в школах уже никого не бьют.

Каминную полку украшали несколько фотографий Ваймена с женой и детьми, пара школьных снимков и еще одно фото, заинтересовавшее Бэнкса. Ваймен на железнодорожной платформе рядом с мужчиной в форме, который приобнимал его за плечи.

— Кто это? — спросил Бэнкс.

Ваймен проследил за его взглядом:

— Это мы с братом Риком. Он служил в армии.

— А где он сейчас работает?

— Нигде. Он умер. Находился на борту рухнувшего вертолета во время боевых действий в две тысячи втором году.

— Где это случилось?

— В Афганистане.

— Вы с ним были близки?

— А вы как думаете? — Ваймен глянул на Бэнкса. — Он был моим старшим братом.

— Простите, — извинился Бэнкс. Ему со старшим братом удалось наладить отношения, пожалуй, слишком поздно, но он понял чувства Ваймена.

— Ну, что уж тут поделаешь. Подписывая контракт, надо держать в уме возможность и такого исхода, — заметил Ваймен.

Его жена закончила мыть посуду и подсела к ним. Симпатичная брюнетка около сорока, со вздернутым носиком. Выглядела немного усталой, но было очевидно, что она следит за фигурой и ухаживает за кожей.

— Не помешаю? — спросила она.

— Ни в коем случае, — ответил Бэнкс. — Вы хорошо знали Марка Хардкасла?

— Видела его несколько раз, но не скажу, что знала. И однако же меня это потрясло, ну… то, что с ним случилось… Ужасная история.

— Да уж, — отозвался Бэнкс и повернулся к ее мужу: — Вы ведь на прошлой неделе ездили с Марком в Лондон, верно?

— Точно, — кивнул Ваймен.

— Вы там часто бываете?

— При каждом удобном случае. Обожаю театр и кино, а места лучше Лондона для театрала и киномана не найти. И еще там много хороших книжных магазинов.

— А вы, миссис Ваймен?

— Я больше люблю посидеть дома с интересной книжкой, — сказала она и снисходительно улыбнулась мужу, радуясь, что тот все еще не остыл к своим увлечениям. — Обожаю романы Джейн Остен и Элизабет Гаскелл. Признаться, запах грима и лучи прожекторов меня совсем не привлекают.

— Кэрол у нас мещанка, — улыбнулся Ваймен, — правда, очень образованная, — добавил он. В речи Ваймена отчетливо слышался йоркширский акцент, но никаких типичных для Йоркшира словечек он не использовал. Наверное, сказывалось то, что он окончил университет и много времени проводил вдали от родного графства.

— А вы тоже преподаете, миссис Ваймен? — поинтересовался Бэнкс.

— Господи, нет! Мне хватает своих трудных подростков, — воскликнула она. — Ну а за маленькими детьми вообще глаз да глаз. Нет, я работаю на полставки секретарем в медицинском центре. Кстати, не хотите ли чаю? — предложила она.

Бэнкс и Ваймен были не прочь попить чайку, и она, обрадовавшись, что ей нашлось дело, упорхнула на кухню.

— Вы часто ездили в Лондон с Марком Хардкаслом? — спросил Бэнкс.

— Нет, что вы! Эта поездка была первой, да и то не могу сказать, чтобы мы были там вместе.

— Как так? Я что-то не совсем вас понял.

— Спрашивайте, что хотите, все вам расскажу.

— Когда вы уехали?

— В среду утром. Поезд отправился из Йорка в двенадцать тридцать, а прибыл в четверть третьего. И даже, в кои-то веки, не опоздал.

— Марк ехал с вами?

— Нет, он решил доехать на машине.

— Почему вы решили добираться до Лондона порознь?

— Я люблю поезд, — ответил Ваймен, — к тому же выехать мы собирались в разное время. Кроме того, я подозреваю, что у Марка были еще какие-то дела, и я не хотел обременять его своим присутствием. Я, знаете ли, с удовольствием пользуюсь лондонским метро и автобусами. По-моему, там можно и почитать спокойно, и в окно поглазеть. Я даже не очень злюсь, когда автобусы и поезда опаздывают. Просто читаю себе спокойно, и все.

— Вам бы «Национальный экспресс» рекламировать, — заметил Бэнкс.

— Ну, это было бы уже слишком, — рассмеялся Ваймен. — Но как подумаю, что надо катить в машине по магистральному шоссе, меня прямо в дрожь бросает, честно говоря. Там столько грузовиков! А уж в самом Лондоне водить вообще страшно.

Бэнкс и сам не любил ездить по Лондону. Правда, с тех пор, как у него начался роман с Софией, он уже немного привык к безумному движению в столице. Иногда для разнообразия Бэнкс приезжал на поезде, как, впрочем, и сама София, хотя у нее есть маленький «форд-фокус», на котором она повсюду гоняла.

— Цель вашей поездки? — спросил Бэнкс.

— В Национальном доме кино шла ретроспектива фильмов немецких экспрессионистов.

— Марк тоже отправился в Лондон смотреть немецкое кино?

— Ну, мы оба интересовались этим предметом, но, повторюсь, возможно, у Марка были в Лондоне какие-то еще дела. Точно сказать не могу. Мы не очень-то много времени провели вместе.

— Но вы там все-таки виделись?

— Разумеется. В первый же вечер пошли поужинать в «Зиззи» на Шарлотт-стрит, около шести, прямо перед началом сеанса. Погода была чудесная, и нам удалось получить столик на открытой террасе.

— И что вы заказали? — спросил Бэнкс. Ваймена, похоже, этот странный вопрос не смутил.

— Пиццу.

— Кто платил?

— Мы оба.

— У вас сохранился чек?

— Может, завалялся где-нибудь в бумажнике, не знаю, — нахмурился Ваймен. — Если хотите, могу проверить.

— Это потом. И что вы делали после ужина?

— Пошли в кино. Посмотрели «Кабинет доктора Калигари», потом «Отелло» Дмитрия Буковецкого — взгляд немецкого экспрессиониста на классическую пьесу Шекспира. Очень интересно, хотя и не лучшая постановка… понимаете, я ведь режиссер…

— Да-да, это нам известно, — прервал его Бэнкс. — А после кино?

Ваймен, не получив возможности высказать свои взгляды на режиссуру, заметно помрачнел.