Книга Все оттенки тьмы, страница 5 – Питер Робинсон

— Пока мы ничего не знаем, — помотала головой Энни. — Собственно, потому мы сюда и приехали. Кто-нибудь из вас видел сегодня мистера Хардкасла?

— Нет, он не пришел на работу, — ответил Росс. — Я… ох, простите. Я что-то никак не могу прийти в себя.

— Конечно, сэр, это понятно, — кивнула Энни. — Может, присядете?

— Нет-нет. Все в порядке. — Росс потер ладонями лицо и прислонился к краю сцены. — Задавайте свои вопросы, и покончим с этим.

— Хорошо. Заранее прошу извинить, если вопросы вдруг покажутся вам глупыми. Но у нас ведь пока нет никакой информации. Мистер Хардкасл должен был сегодня прийти на работу?

— Сказал, что постарается успеть, — ответил Росс. — Он на пару дней ездил в Лондон, вместе с Дереком Вайменом, нашим режиссером.

— А мистер Ваймен сейчас здесь?

— Нет, он все еще в Лондоне, но завтра должен вернуться.

— Разве режиссер не должен присутствовать на каждом представлении? У вас ведь сегодня и дневной спектакль, да?

— Да, но «Джейн-катастрофу» играли ребята из Сообщества любителей оперы, а у них свои собственные актеры и режиссеры. Они к нам не имеют особого отношения. — Росс кивнул в сторону своих коллег: — По сути, наемными служащими театра являемся только мы, Марк и кассиры, разумеется. Единственная константа, так сказать. А для сегодняшнего спектакля у нас уже все готово, так что пару дней без Дерека мы спокойно проживем.

— Значит, Дерек Ваймен в театре не работает? В отличие от мистера Хардкасла.

— Верно. Дерек преподает драматическое искусство в колледже Иствейла. Так что такие постановки для него хобби. А Марк профессиональный костюмер и сценограф.

— А актеры тоже работают где-то еще, помимо театра?

— Конечно. Это же любительский театр.

— Как только мистер Ваймен вернется, нам надо будет с ним поговорить.

— Разумеется. Салли — дама, которая сидит у нас на кассе, — даст вам его адрес и телефон.

— Когда Марк Хардкасл уехал в Лондон?

— В среду.

— И вернуться должен был сегодня утром, верно?

— Когда мы разговаривали с ним, это было во вторник днем, он уже ехал домой.

— А вас не обеспокоило, что сегодня утром он не пришел на работу?

— Не особенно. Как я уже сказал, Марк был костюмером и сценографом. К моменту премьеры делать ему уже особенно нечего. А всякой черной работой занимаемся мы — перетаскиваем по сцене лампы да книжные шкафы. Правда, к чести Марка стоит отметить, что он всегда нам помогал. А вообще он отвечал за визуальный ряд — прорабатывал каждую сцену, придумывал все костюмы. Разумеется, сообща с режиссером.

— То есть с Дереком Вайменом?

— Для этой постановки — да. Они почему-то решили использовать для «Отелло» декорации в стиле немецкого экспрессионизма — всякие крупные предметы необычной формы, игру света и тени, много странных ракурсов и все такое прочее. В духе немого фильма «Носферату». Собственно, именно поэтому они и поехали в Лондон, и именно поэтому Дерек до сих пор там. В Национальном доме кино бенефис фильмов немецких экспрессионистов.

— Был ли у Марка Хардкасла мобильный телефон?

— Нет, он их терпеть не мог. Когда во время представления у кого-нибудь из зрителей звенел мобильник, он просто сходил с ума. И хотя мы просим отключать телефоны, происходило это довольно часто. Но что все-таки с ним случилось? Никак не могу понять. Вы сказали, его нашли мертвым. Его сбила машина? Или его убили?

Коллеги Росса внимательно следили за их разговором.

— С чего вы это взяли? — поинтересовалась Уинсом.

— Ну, а что я должен был подумать? — взглянул на нее Росс. — Вы же из отдела особо тяжких преступлений.

— Пока мы еще точно не знаем, что произошло, — ответила Уинсом. — Когда обстоятельства смерти наводят хоть на малейшие подозрения, полиция обязана следовать определенному протоколу.

— Значит, он не от инфаркта помер, нет?

— А у него было больное сердце?

— Да я просто так сказал. Образно.

— Нет, он умер не от инфаркта. Мистер Хардкасл чем-нибудь болел?

— Насколько нам известно, нет, — ответил Росс. — Он всегда казался вполне бодрым, веселым и полным энергии. Марк очень любил жизнь.

— А наркотики он любил? — спросила Энни.

— Я о таком никогда не слышал.

— А вы? — Энни повернулась к остальным работникам.

Те покачали головами. Энни их пересчитала — на сцене шестеро, значит, вместе с Россом их всего семь.

— В скором времени мы побеседуем с каждым отдельно, — сказала она. — Но, может, кто-нибудь из вас знает, в каком настроении в последнее время находился мистер Хардкасл?

— Он что, совершил самоубийство? — спросила та, самая любопытная, девушка. Хорошенькая, с личиком сердечком, без косметики, светло-каштановые волосы небрежно стянуты в хвост. Тоже в джинсах и футболке, как все.

— Простите, как вас зовут? — вопросительно взглянула на нее Энни.

— Мария. Мария Уолси.

— Почему вы об этом спросили, Мария?

— Не знаю. Просто так. Раз уж это не инфаркт и не убийство…

— Мы не отметаем версию самоубийства, — ответила Энни. — Марка, случайно, не мучила депрессия? Может, его что-то беспокоило?

— Да вроде нет. Правда, в последнее время он стал какой-то нервный, — пожала плечами Мария.

— Нервный? А из-за чего он нервничал?

— Не знаю. Но мне казалось, его что-то тревожит.

— Если я правильно поняла, мистер Хардкасл был геем? — поменяла тему Энни.

— Марк этого и не скрывал, — ответил Вернон Росс. — Но отнюдь не бравировал своей гомосексуальностью, ну, вы понимаете, о чем я.

— Эта поездка в Лондон с Дереком Вайменом была чисто деловой? Или не только?

— Господи, конечно, исключительно деловой, — покачал головой Росс. — У Дерека прекрасная жена и чудесные дети. Он уже много лет женат. С Марком их объединял лишь интерес к театру и кино, вот и все.

— Ну а вообще партнер у Марка был?

— Кажется, да, — немало смутившись, ответил Росс.

— Мария, может, вы знаете точно?

— Да, у него был возлюбленный. Лоуренс.

— А фамилии его вы, случайно, не помните?

— Нет, он ни разу не упоминал его полного имени.

— Вы были дружны с Марком? — поинтересовалась у девушки Энни.

— Да. Во всяком случае, мне так казалось. Он был не из тех людей, что раскрывают первому встречному душу. Он с трудом шел на контакт. Вообще-то у него была очень непростая судьба, но Марк — он замечательный, такие люди встречаются редко. Неужели он умер? Никак не могу в это поверить, — покачала головой Мария.