Книга Плохой парень, страница 32 – Питер Робинсон

— Ну, это как сказать… Не следует мне этого делать. — Энни в задумчивости прикусила нижнюю губу, пытаясь сообразить, как поступить. Она еще не до конца вернулась к реальности после медитации. Пьяной Нерис вроде не выглядит… Наконец Энни решительно распахнула дверь и сказала: — О’кей, входите. Буквально на две минуты.

Нерис вошла и огляделась:

— Уютно.

— То есть, иначе говоря, тесно.

— Со вкусом.

— То есть — простенько и без затей.

Нерис рассмеялась:

— Нет, правда, мне нравится.

— Садитесь. Хотите чаю? Или, может быть, кофе?

— Нет, спасибо.

— Уверены?

— «Тело — это храм. Заботься о нем».

— Ну, а я выпью бокал вина.

— Мм, в таком случае… — Нерис улыбнулась и кивнула.

Энни пошла на кухню и достала из холодильника бутылку пино гриджо. Ее смущало, что Нерис заявилась к ней домой, и было ясно, что ни впускать, ни разговаривать с ней, ни даже просто слушать ее не следовало. А, ладно, подумала Энни, поступим вопреки правилам, из духа противоречия.

Она была расстроена неудачной поездкой в Лидс: и тем, что услышала от Роуз, и тем, как потом безрезультатно наведалась к Джаффу. Энни без труда отыскала его дом на Хлебной пристани. В квартире у него, разумеется, никого не было, а злобный сосед, прежде чем захлопнуть дверь перед ее носом, рявкнул, что полиция его уже допрашивала и все, что знал, он им рассказал, так что будь он проклят, если станет повторять это еще раз.

А потому, решила Энни, может, оно и неплохо, что к ней пришла Нерис. Пусть расскажет, а я послушаю. Никогда не знаешь наперед, где найдешь, где потеряешь.

Она откупорила бутылку, захватила два стакана и вернулась в комнату. Нерис, стоя на коленях, изучала скромную подборку музыкальных дисков на нижней полке книжного шкафа. Куртка ее при этом задралась и изрядная часть ее задницы в голубых обтягивающих джинсах была доступна обозрению. Нерис поднялась, и Энни мельком отметила, что короткая легкая ветровка поверх черной футболки неспособна скрыть ни накачанные мускулы на руках, ни прочие выпуклые округлости. Наверно, это тоже мышцы, подумала Энни.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросила она.

Нерис мотнула головой:

— He-а. Но я не особо-то люблю музыку. Не то что ваш босс, как я слышала.

— Алан? Да, он большой знаток. Я, если честно, далеко не все его пристрастия способна оценить по достоинству. Кое-что звучит очень приятно, а кое-что, откровенно говоря, больше всего напоминает рев быка, которому крепко прищемили яйца.

Нерис рассмеялась, взяла у нее бокал и села. Она была сантиметров на восемь ниже Энни и при этом гораздо плотнее, а ежик волос такой короткий и колючий, что напоминал солдатскую стрижку.

Она подняла свой бокал, сверкнула зелеными глазами и сказала:

— Ваше здоровье!

Энни чокнулась с ней и вежливо добавила:

— И ваше.

— Про него всякое болтают в управлении, у вашего старшего инспектора та еще репутация.

— В каком смысле?

— Типа неуправляемый. Такой ковбой, себе на уме. Хочет, чтобы все было только так, как он считает нужным.

— Верно. Но ведь каждый этого хочет, если уверен, что прав?

— Это точно. Вопрос в том, где ее взять, эту уверенность. Мне проще выполнять чужие приказания. У нас вообще с дисциплиной строго.

— И это правильно… Мне сдается, вы пришли сюда не за тем, чтобы поговорить об Алане Бэнксе?

— Да как сказать. Мм, приятное вино.

Энни пожала плечами:

— Дешевое итальянское пойло.

Нерис снова встала и подошла к акварельному рисунку — Иствейлский замок на закате.

— Здорово. Тот, кто это сделал, очень точно поймал свет в зимний вечер.

— Благодарю вас, — сказала Энни.

Нерис изумленно открыла рот:

— Так это… это ваше? Никогда бы не подумала. — Она улыбнулась. — Нет, правда?

— Правда. — Энни почувствовала, что краснеет. — Зачем мне врать? Это так, хобби. Развлекаюсь на досуге.

— Да у вас же прекрасно получается! Вы очень талантливая. А вы когда-нибудь думали о том, чтобы всерьез…

— Погодите, Нерис. Спасибо на добром слове и все такое, но не могли бы вы перейти к делу и рассказать, в чем суть? Я не хочу показаться невежливой, однако…

Нерис вернулась за стол:

— Нет-нет, что вы. Конечно, вы правы. Я немного нервничаю, вот и все. А от нервов я всегда начинаю трещать без умолку.

— С чего бы вам нервничать?

— Ну, вы инспектор, а я скромный констебль.

— Не думаю, что такой уж скромный. Кроме того, перевес на вашей стороне. Вы с оружием.

— Нет. Честно. — Она подняла руки. — Хотите проверить?

— В чем суть, Нерис?

Нерис опустила руки, села на стул и вроде бы слегка расслабилась. Проведя пальцем по ободку бокала, она спросила:

— Болтовня вчера на совещании насчет того, что миссис Дойл пришла к старшему инспектору Бэнксу, — это правда?

— Правда. Они старинные друзья. И соседи.

— А он бы пошел с ней?

— Думаю, да. Скорее всего. Но его же не было.

— А где он?

— В Америке. Далековато отсюда.

Нерис отпила вина:

— Жалко, что его здесь не было. Это избавило бы нас от кучи проблем.

— Чамберс так не думает.

— Чамберс — гребаный придурок. — Нерис зажала рот рукой. — Извините. Не нужно было этого при вас говорить.

Энни не смогла удержаться от смеха:

— Не нужно. Но сказано в точку.

— Я так понимаю, вы с ним одно время работали вместе?

— Да, не иначе как в наказание за мои грехи. А вам много чего известно.

— Раз уж мы вляпались в такое дерьмо, я предпочитаю быть в курсе.

Энни удивленно приподняла брови:

— Это вам все ваш друг из отдела кадров рассказал?

Нерис усмехнулась:

— Нет, другой. Из архива.

— Я гляжу, у вас много друзей.

— Нет. В том-то и дело. Никого у меня нету. Я поняла, что совсем одна. Абсолютно.

— Как странно, — удивилась Энни. — Все знают, что спецназовцы очень дружная, спаянная команда. Жизнь каждого из вас зависит друг от друга.

— Все верно, но это только на работе. Нас этому специально учат. Вне службы все иначе. — Она наклонилась к Энни и пристально посмотрела ей в глаза. Слишком близко и слишком настойчиво, так что Энни стало неуютно. — Поймите, я женщина в мире мужчин. Хм, это слишком мягко сказано. Я — женщина-лесби в мужском стрелковом клубе, так, наверное, ближе к реальности. Вы, может, думаете, они относятся ко мне, как к приятелю? На самом деле — как к фрику.