Онлайн книга «Зеленый король»
|
— А кто, по вашему мнению, это нарисовал? Высокий молодой человек пожал плечами: — Фамилия художника вроде бы Кандинжки. Но картина стоит довольно дорого, я в этом уверен. Не меньше тысячи долларов. Он говорил на вполне правильном, хотя несколько спотыкающемся испанском. — Вы француз? — Бельгиец, — ответил молодой человек. Алмейрас взял маленький холст и поставил его на пороге входной двери, под бледный дневной свет. Эта аргентинская зима была печальна. Он разглядывал картину. Художник очень часто в фамилии Кандинский писал "s" на манер "j". Алмейрас улыбнулся хорошенькой молодой женщине, которая в этот момент проходила мимо его галереи на калье Флорида в Буэнос-Айресе. Он обернулся и сказал: — Это Кандинский, русский художник, который недавно умер в Париже. И вы правы, этот холст дорого стоит. Во всяком случае, больше тысячи долларов. Вы действительно хотите его продать? — Мне нужны деньги. Но я его не украл. Он показал документы, которые, впрочем, мало что значили, где констатировалось, что картина была законно приобретена в Мадриде годом ранее у некоего Маурера и не менее законным образом доставлена да Мадрида в Буэнос-Айрес. Алмейрас заметил: — Вы упоминали и другие картины… — Целых четыре, — сказал молодой человек. Он вытащил из кармана крохотную записную книжечку, раскрыл ее на нужной странице и протянул Алмейрасу, который прочел: «З июля 1946 г., Мадрид. У Гюнтера Маурера из Берлина куплено пять картин. Клее. Ф. Марк. Кондинж-ки, Ф. Марк. А. Макке. Заплачено 1200 американских долларов». — Вы действительно заплатили тысячу двести долларов за пять этих холстов? — Он просил за них пять тысяч, но спешил продать. Алмейрас закрыл глаза. «Тысяча двести долларов за холст Клее, два холста Марка, холст Кандинского, работу Аугуста Макке! Эти европейцы и впрямь с ума посходили!» — И вы намерены все их продать? — Я не решил, — ответил молодой человек. — Может быть, позднее… — Или в том случае, если вам сделают выгодное предложение. Худое, довольно выразительное лицо молодого человека, его светлые глаза заметно смягчались при улыбке. — Вот именно. Они условились, что Алмейрас на несколько дней оставит у себя холст Кандинского. Алмейрас очень хотел бы посмотреть четыре других полотна, хотя бы ради собственного удовольствия, но молодой человек сказал, что с собой у него их нет, что они даже не в Буэнос-Айресе, вообще не в Аргентине. Он их оставил на хранение у своего брата в Боготе. Да, у него в Боготе семья — отец, мать и три сестры. И совсем скоро он к ним едет. — Вы говорите по-немецки? — спросил Алмейрас. Лишь несколько обиходных слов, ответил он. «Jawhol», «Коmmen Sie mit mir» [25] и так далее. Он очень мило рассмеялся. — «Der Blaue Reiter», — сказал Альмейрас. — «Синий всадник». Так называлась группа художников перед Великой войной 1914 года. Кандинский, Марк, Макке и Клее все входили в нее. Любитель был бы наверняка заинтересован в покупке ваших пяти холстов сразу. Это уже почти своего рода собрание, вы понимаете? — Понимаю, — сказал молодой человек. — … Особенно для аргентинцев немецкого происхождения. У нас в Аргентине много немцев, особенно с недавних пор, — Алмейрас усмехнулся, — Франц Марк и Аугуст Макке, оба они погибли во время войны 1914 — 1918 годов. Их холсты очень ценятся коллекционерами. Они погибли, не успев создать много работ. А для людей немецкого происхождения покупать эти полотна все равно, что — как бы сказать? — все равно, что совершать какое-нибудь патриотическое дело… — Я понимаю, — с улыбкой повторил молодой человек. — Согласен продать все пять холстов, если будет выгодное предложение. И спасибо за вашу честность. Я этого не забуду. Нет, он не может сообщить свой адрес в Буэнос-Айресе, но он еще раз зайдет в галерею. Меня зовут Анри Хаардт, сказал он в ответ на вопрос, который на прощанье задал ему Алмейрас. Семнадцатый день наблюдения стал днем, когда объявился Эрих Штейр. Диего Хаас был аргентинец, он родился в Аргентине от отца, происходившего из Каринтии, и матери, урожденной (об этом она никогда не забывала напоминать) де Кар-вахаль и прочая, прочая, прочая. Маленький рост этого молодого толсекого блондина был обратно пропорционален его цинизму, который достигал абсолютных высот, а веселая наглость нрава граничила с чистым безумием. Владея немецким и английским языками — кроме, естественно, испанского, — он продолжал изучать право, не в силах окончательно с ним совладать, и недавно был взят в секретари богатейшим немецким иммигрантом по имени Эрих Штейр. На дворе стоял сентябрь, и минувшие пять месяцев службы окончательно раскрыли перед Диего сущность его патрона: Штейр Эрих Иоахим был очень богатым, очень умным, очень образованным, очень элегантным и утонченным, но при этом оставался самым мерзким (это же очевидно, Диего!) из негодяев, по части подлости наверняка идя в группе лидеров. Диего с изысканной вежливостыо адресовал Штейру улыбку: — Сеньор, я никогда не слышал об этом Кандинском. Но я готов считать его восхитительным. Он равнодушным взглядом посмотрел на картину и воскликнул: — Восхитительно! После чего вышел из галереи на улицу, чтобы поглазеть на сеньорит. Совсем рядом стояла машина Штейра с шо — фером Штейра и телохранителем Штейра. Штейр не жил в Буэнос-Айресе. Сразу по приезде в Аргентину он приобрел — кстати, с помощью Диего — роскошное estancia [26] в окрестностях Кордовы; не прошло и недели после покупки, как было доставлено бесчисленное множество ящиков, содержащих сказочные сокровища. Даже Диего Хаас который гордился своим бескультурьем, пришел в восторг, увидев столько диковин. Одновременно Штейр закладывал основы своего будущего в Аргентине, вернее, в Латинской Америке: он станет консультантом по капиталовложениям своих несчастных соотечественников, которых изгнало с родины мировое еврейство. «Яволь», — ответил невозмутимый Диего, которого мало трогала эта экзальтация: он считал ее наигранной (Штейр был слишком умен, чтобы принимать всерьез подобный вздор; для Диего Штейр был сволочь, и ничего больше, аминь!). Поэтому они действительно объездили всю Аргентину и соседние страны, вплоть до Венесуэлы, Чили и даже Колумбии, побывав в Боготе. 5 ноября 1947 года Алмейрас сообщил Штейру, что владелец пяти полотен, которые последний хотел приобрести, наконец-то ответил согласием. Штейр вместе с Диего Хаасом выехал в Колумбию якобы для деловых встреч, рассчитывая сразу убить двух зайцев. В Боготу они прибыли б ноября 1947 года. |