Онлайн книга «Зеленый король»
|
— Апатридом. Я не хочу быть гражданином какой-либо, страны. — Вы австриец. Что, черт побери, тут плохого — быть австрийцем? — Вы не хотите ответить на мой вопрос? — Я отвечу, но легче вам от этого не станет. Права не иметь гражданства как такового не существует или почти не существует. Вы действительно хотите, чтобы я объяснил вам это во всех деталях? Я не захватил из Бостона свои книги, но я буду там через недельку, чтобы готовиться к началу учебного года в университете. — Я хотел бы получить общий ответ, мистер Таррас. Детали можно привести потом. — Первые современные апатриды появились в результате декретов о лишении гражданства, которые были приняты в Советском Союзе в начале двадцатых годов против тех граждан, что находились в оппозиции к коммунистическому режиму, или же в нацистской Германии и Италии времен Муссолини. Вас это не касается. В различных мирных договорах, подписанных три года назад, в 1947 году, имеются, если мне не изменяет память, отдельные положения, касающиеся так называемых апатридов. Они вылетели у меня из головы, извините. Но одно ясно: статус апатрида неблагоприятен; он даже не предусматривает прав на защиту со стороны государства… Сделав паузу, Таррас в упор посмотрел на рослого, сухопарого юношу, державшегося с напускной небрежностью: — Но вы полагаете, что можете обойтись без защиты государства? Или я ошибаюсь? Реб улыбнулся: — Нет. — Не говоря уж о том, что вам будут чинить массу препятствий, если, например, вы захотите пересечь границу. Положения международного права в принципе относятся только к индивидууму; имеющему какую-либо национальность. Отказ от национальности лишает вас преимуществ, проистекающих из принципа взаимности… Вы меня понимаете? — Да. — Вопрос, конечно, идиотский. Ну да ладно. Положим, австриец, прибывающий в Соединенные Штаты, пользуется теми же преимуществами, что и американец, приезжающий в Австрию. Будучи апатридом, вы — никто, пустое место и ничего не можете предложить в обмен на те преимущества, которых сами домогаетесь… — Вроде, например, преимущества создавать компании. — Вот именно. — Значит, это может привести к ликвидации, признанию незаконными всех тех сделок, что я заключил? — Да. Кроме всего прочего. Если найдется человек, ненавидящий вас до такой степени и давший себе труд заняться этим… Реб Климрод поднялся. Дому четы Таррас в штате Мэн исполнилось сто лет, он был одним из самых старых в штате; деревянные потолки, выкрашенные во всех комнатах красной, разных оттенков, краской, были низкие. Реб почти касался их головой. Он подошел к окну и, казалось, погрузился в созерцание сотен мрачных, изрезанных, диких островов и островков, которые составляют все великолепие национального парка в Акадии. Реб Климрод спросил: — Вы верите в то, что настанет день, когда паспорт больше не будет нужен, как клеймо на плече? — Меня это крайне удивило бы, — ответил Таррас. — Я не слишком высокого мнения и о мужчинах, и о женщинах, но в слабоумии государства превосходят людей. Вам следует почитать Прудона. Исключительно интересный француз. — И где же выход? — Оставаться австрийцем или стать американцем. — Не хочу ни того, ни другого. — Или же получить паспорт. — А каким образом? — Говорят, его просто можно купить. На вашем месте, поскольку вы самым решительным образом рассорились с Австрией, Соединенными Штатами, Фракцией и рядом других стран, я стал бы кубинцем или аргентинцем. Разыграйте это в орлянку. — Но не папуасом? — В настоящий момент государства папуасов не существует, — сказал Таррас. — Но кто знает? — И засмеялся: — Папуасом! Он в упор глядел в эти серые, окаймленные длинными темными ресницами, такие выразительные, серьезные, пылающие каким-то фантастическим умом глаза. И чудо свершилось: Реб Климрод тоже рассмеялся. Все тело Реба сотрясал гомерический смех. Таррас смеялся с ощущением какого-то неистового счастья, и этот миг он запомнил навсегда. — 21 - Диего Хаас весело барахтался в бассейне, когда подошел метрдотель и сообщил, что его вызывают по телефону из Америки. Мамита заметила: — Я и не знала, что у тебя друзья в Соединенных Штатах. — Думаю, это Гарри, — ответил Диего. — Кто это? — Трумэн, кто ж еще? — Алло! Алло! — весело прокричал он. — Говорит Диего Хаас, это я, собственной персоной, во всей красе… Через пару секунд по его спине побежали мурашки. — Вилья-висенсио, — произнес далекий, спокойный голос. — Грузовик и Мадонна. И под кронами деревьев река, через которую нельзя перебраться. Надеюсь, вы меня вспомнили: — Да, — ответил Диего и почувствовал, как к горлу подкатил комок. — Вы помните нашу беседу? — Слово в слово. — Вы мне нужны. — Это меня интересует, — воскликнул Диего. — Это очень меня интересует! Его охватило какое-то дикое возбуждение. Сквозь большую распахнутую настежь балконную дверь он зримо видел свое неотвратимое — если только не произойдет Чудо Небесное — будущее в Аргентине: какая-нибудь Консепсьон с ее тридцатью тысячами гектаров земли, с консервными заводами отца, с тяжелыми грудями и томностью, на которой в один прекрасный день, даже не отдавая себе в этом отчета, женится, покорившись чуть более умному, чем обычно, натиску Мамиты. «И будешь ты кататься, как сыр в масле, Диегуито, и разгуливать по заводам или лесным угодьям папочки, покуривать сигару и обжираться прекрасно прожаренным розовым мясом, а на тебя будут бросать ужасно нежные взгляды все эти жирные, увешанные бриллиантами женщины, у которых рты, как у осьминогов…» Он сказал в трубку: — Все, что вам будет угодно, когда и где вы пожелаете. Затем он долго вслушивался в спокойный голос, и его желтые глаза поблескивали во влажной полутьме сумерек. — Трех дней мне хватит, — сказал Диего. И повесил трубку. Диего весь дрожал. Его мать отделилась от кучки матрон и, бесконечно любезная, подошла к сыну узнать дальнейшие новости: — Ты знаком с Гарри Трумэном, querido mio [37] ? С президентом Америки? — Еще как знаком, — ответил Диего. — Он мне звонит всякий раз, когда у него возникает какая-нибудь серьезная проблема. Я просто забыл тебе об этом сказать, Мамита. |